Провалившийся в прошлое

Таня только улыбнулась ему в ответ и он принялся отмывать свою гостью от доисторической грязи. Вскоре вода в ванне чуть ли не почернела, а мыльная пена свернулась. Он вытащил пробку и слил всю воду, отчего ведла Танша несколько расстроилась, но когда в ванну снова полилась горячая вода, успокоилась. Доисторическая красотка отнеслась ко всему довольно спокойно, но все же Митяй видел, что она испытывает пусть и не панический, но страх, хотя и сдерживает свои чувства. Когда ванна наполнилась горячей водой, он снова намылил Тане голову шампунем, уже человеческим, а не для собак. Хотя эта красотка не мылась, как минимум, с лета, а мыться она совершенно не боялась, насекомых в ее голове Митяй обнаружил крайне мало, да, и те быстро скопытились. Тем не менее, когда вода из ванны стекла во второй раз, он все же пошел на некоторый риск и, гигиены ради, побрил ведле подмышки и более интимное место, что та перенесла стоически. По всей видимости в каменном веке женщинам было не привыкать лишаться волос. По крайней мере на голове, если судить по хранившемуся у него рыболовному крючку. После третьей помывки, столь же тщательной, как и первых двух, во время которой Митяй весь исстрадался, он налил воду в ванну в четвертый раз, чтобы принять ванну вдвоем с девушкой. А что, он вполне имел на это право хотя бы, как ее спаситель.

Ну, а еще ему не хотелось домогаться предмета своего, теперь уже очень сильного, вожделения не слишком чистым. Вот тутто и случилась совсем уж неожиданная, но весьма радостная и приятная история. Таня, мирно лежавшая в ванне, не смотря на то, что нога у нее была вывихнута, быстро перевернулась, встала на колени, ухватилась руками за бортики ванны и с озорной улыбкой, призывно виляя роскошной круглой, розовой попой, посмотрела на Митяя. Естественно, что того ей не пришлось приглашать дважды. Единственное, о чем подумал он, так это о следующем: - «Да, Танюша, придется мне здорово повозиться, чтобы приучить тебя спать в постели раздевшись, да, еще и заниматься любовью в миссионерской позе, об остальных я уже и не говорю.» Впрочем, его вовсе не покоробила ни такая откровенность, каменный век, понимаешь, семья, как таковая, не сложилась, а потому кто кого сгреб, тот того и в**б, а потому удивляться не стоит. Главное, что теперь у него появилась подруга и Митяй был готов разбиться в лепешку, лишь бы удержать ее возле себя. В принципе он ведь только для этого, выбиваясь из последних сил, зачастую превозмогая боль, строил и огромный дом, и крепостную стену вокруг него и все остальное.

После секса в ванне, наполненной горячей водой, он все же искупался, побрился и только потом выбрался из ванны, натянул на себя трусы и майку, вынул разомлевшую Таню из воды, вытер махровым полотенцем, облачил в длинную тельняшку и понес в большую, теплую спальную комнату с отличной, просторной деревянной кроватью. Положив девушку на пушистую шкуру махайрода, отчего у той удивленно округлились глаза, Митяй занялся ее ногой. В Африке ему приходилось врачевать и не такие травмы, а куда более серьезные, а потому он быстро вправил Тане ногу. Та перенесла операцию стоически, но при этом вытаращила глаза так, словно на ее глазах произошло чудо с оживлением покойника. Ну, а Митяй намазал ей ногу гелем от травм, перебинтовал эластичным бинтом и тут же поднял девушку с кровати. В теплой полосатой тельняшке, длиной до середины бедер, она чемто напомнила ему Дану Борисову, пока ту не турнули из передачи для солдат, только грудь у Тани была все же попышнее и это его удивляло. Похоже, что она хотя и родила ребенка, все же не кормила его грудью и потому груди у нее не превратились в уши спаниэля, как это часто бывает с женщинами. Особенно с теми, которые кормят детей грудью лет до трех.

Хотя в спальне на полу лежала шкура махайрода, Митяй обул Тане на ноги меховые тапочки, обнял ее за плечо и сначала подвел ее к окну, чтобы та взглянула на себя. Для женщины каменного века она оказалась довольно высокой особой и была всего на полголовы ниже своего спасителя с его метром восьмьюдесятью шестью сантиметрами. Девушка ходила по комнате лишь чутьчуть прихрамывая. Увидев свое отражение в оконном стекле, Таня вздрогнула и быстро попятилась назад, но наткнулась на Митяя. Он обнял ее, положив руку на грудь, приветливо улыбнулся и помахал другой, но взгляд девушки все равно оставался настороженным. Тогда он отвел ее от окна и усадил на деревянный стул рядом с большим письменным столом. У Тани, когда она увидела на нем множество маленьких вещиц, снова округлились глаза и она радостно заулыбалась. Митяй тоже заулыбался, указал рукой на карандаши, ластик, ножницы и прочие мелочи, тотчас состроил сердитое лицо и погрозил ей пальцем, после чего быстро вышел из комнаты и включил дизель генератор, а вернувшись, зажег электрический свет, хотя ему в этот вечер вполне хватало света шести больших, керамических светильников, заполненных очищенным парафином.