Провалы (СИ)

Шерлок вздыхает, греет руки об остывающую чашку чая и рассказывает о том, что случилось на крыше Бартса, о Мориарти, его помешательстве, условиях и самоубийстве, о том, что предвидя подобное, Шерлоку пришлось обратиться за помощью к Майкрофту и Молли (Джон отводит взгляд, не в силах простить ее за то, что заслужила доверие больше него самого), о разработанном плане и его осуществлении. Джон слушает и наполняется горечью - осознание собственной ничтожности для Шерлока больно жалит в самое сердце. Что ж, он, конечно, подозревал, их отношения не равнозначны и более того, скорее всего, эмоционально односторонние, но получить подтверждение из первых рук невыносимо. Джону хочется заплакать, но он – стойкий оловянный солдатик, поплачет дома, без свидетелей.

- Джон! Джон! – яростный крик возвращает из собственных дум на Бейкер-стрит, к злому Шерлоку. – Джон! – Джон поднимает измученный взгляд на него – почему Шерлок не отпустит его, зачем возвращаться к прошлому, которого и не было, по крайней мере, такого, каким помнит его Джон. – Джон! – Джон моргает, выходя из самоуничижительного транса. – Все не так, ну почему ты не понимаешь? Я принял то решение, которое принял, по одной простой причине – оно было самым безопасным для тебя. Ну не мог я допустить, чтобы с тобой хоть что-то случилось. Расскажи я обо всем, ты выдал бы себя, меня – ты плохой актер, Джон, врать не умеешь. А это привело бы к твоей гибели – за тобой постоянно следили, снайпер за твоими плечами – мой кошмар все эти годы. Я не мог допустить, чтобы ты погиб, прости. Пришлось два года выслеживать людей Мориарти, распутывать чертову паутину, что сплел этот паук, но все ради того, чтобы ты жил. Жил, а не лежал с пулей в затылке на столе в прозекторской. Все, что я сделал, сделал ради тебя, возможно, жестоко, да, - и тут Джон взрывается:

- Я, блядь, не просил тебя что-то делать ради меня. Мне не пять лет, я взрослый мальчик и как-нибудь сам способен разобраться с опасностью. Ты всего лишь мог все рассказать мне, и вместе мы что-нибудь придумали. Вместе, Шерлок! А ты поделился проблемой с Майкрофтом, со своими бездомными, даже с Молли, но только не со мной. Ты позволил мне два года оплакивать тебя, Шерлок. И ты ЭТО называешь заботой?

Шерлок бледнеет и опять прячется за кружкой. Джон видит, что ему есть что еще сказать, но слушать не хочется – свой чай он уже выпил. Джон встает, на минуту и вправду собираясь уйти, громко хлопнув дверью, ловит испуганный взгляд Шерлока, тоже поверившего в эту вероятность, и качает головой – как бы зол он не был, бросить Шерлока одного просто не может.

- Еще чаю, - тихо произносит наконец Джон и уходит на кухню, где гремит чайником, заодно проверяя запасы еды Шерлока.

В холодильнике ожидаемо пусто, и Джон расстраивается, что не догадался заглянуть в Теско хотя бы за печеньем. Как теперь откармливать это костлявое чудовище с аноректическими замашками на расстоянии? Надо переезжать, только гордость не позволяет прямо сейчас броситься за чемоданами. Джон поднимает задумчивый взгляд на кухонный стол, и голову пронзает боль, словно удар молнии в затылок, навылет через лоб. Джон падает, глаза застилает туман, а когда он рассеивается, Джон видит себя и Шерлока, на чьей-то чужой кухне, маленькой и неуютной, вроде той, что в его квартире, и кухонный стол, тоже маленький, квадратный, пластиковый. Шерлок лежит на животе, прямо на столе, из одежды на нем лишь какая-то застиранная полинялая футболка с чужого плеча, задранная до подмышек. Больше ничего. Шерлок вцепился пальцами в край стола, а Джон, сам обнаженный до неприличия, целует его спину, позвонки, лопатки, ласкает ладонями округлый невинно-белого цвета зад, трется вставшим членом о расселину между двух полукружий, и вжимается, вжимается в этого непривычно чужого и такого родного Шерлока, который и сам прогибается, словно кошка, пытаясь насадиться на член Джона, трется о него ягодицами, и стонет до невозможности развратно и призывно:

- Да, Джон-Джон-Джон, еще, еще, хочу тебя, больше, в себя, Джон-Джон-Джон… - от этих стонов и криков у Джона, обнаженного и распаленного, окончательно сносит крышу, и он врывается в Шерлока на всю длину своего жаждущего члена.

Они действуют словно слаженный механизм, двигаясь на встречу друг другу, совпадая в каждой выемке и выпуклости: член Джона создан для восхитительной задницы Шерлока, руки – для его члена, язык для поцелуев с Шерлоком, а зубы – для жарких и жадных укусов. Они ИДЕАЛЬНО подходят друг другу. Шерлок кричит еще громче, подходя к грани, его сотрясает крупная дрожь, когда Джон срывается, утаскивая за собой дикий всесокрушающий двойной оргазм, сливаясь криком с любимым…

- Джон! Открой глаза! – голос Шерлока требовательный и непреклонный, трудно ему сопротивляться, легче выполнить то, что он хочет.

Джон послушно открывает глаза. Господи, дежа вю какое-то: он вновь лежит на полу, голова на коленях Шерлока, который опять массирует ему виски и напряженно вглядывается в него. «Это может войти в привычку», - мимолетно усмехается Джон.