Провансальский триптих

<…> Ранним утром, когда еще не начало светать, я выхожу на балкон гостиничного номера в пригороде Мистры, повисший над узкой горной балкой. Я только что слышал звук, который меня поразил и сразу же, непонятно почему, приковал к себе внимание. Оказывается, это просто кричал петух — ему уже вторят другие; крики возникают целыми гроздьями, и эти гроздья, эти волны внезапно набухают, вздымаются, я слышу сотни, тысячи торжествующих голосов, таинственных признаний, летящих ввысь из невидимого пространства, смутно угадываемого мною в еще густой темноте. Как будто там теснится вселенная, ширится бескрайняя бездна, в которую уносятся миры. Некоторые крики выделяются особенно крупными звездами на фоне туманности, образуемой остальными; есть и такие, что раздаются совсем рядом со мной, там, где под решетчатым полом балкона проглядывает склон горы, судя по всему, покрытый кустарником, — но в большинстве своем они настолько далеки, что их едва можно расслышать: так большие линзы телескопов в тихих обсерваториях едва улавливают дрожание светил в небесной глубине.

<…> Между тем красная полоса на востоке начинает слегка расцвечивать ночной мрак, и я с удовольствием представляю себе, будто эти тягучие голоса шлют привет не солнцу, а большим созвездиям, которые в свое время, несомненно, и внушили нам первое представление о знаке, — иначе говоря, заронили в нас надежду[286].

*

Было время, когда петухи каждое утро будили жителей римского Арелата; их пение неслось из дворов, из садов в пределах города, с ферм за городскими воротами, из Тренкетая на другом берегу Родана. Город просыпался рано. Улицы и площади с рассвета наполнялись гомоном, тарахтением телег, блеяньем и мычанием. В период поздней империи, в III–IV веках н. э., когда галльские города начали обносить высокими стенами, условия жизни в них сильно ухудшились. Куда ни пойди, везде теснота, шум; исчезли сады, зелень, стихло петушиное пение, да и петухов осталось немного.

Об условиях тогдашней городской жизни своему другу Аксию Павлу пишет Децим Магн Авсоний (около 310 г. — около 394 г.) — римский поэт и ритор, воспитатель будущего императора Грациана, автор цикла «О знаменитых городах» (где описаны двадцать самых знаменитых городов Римской империи) и частично сохранившегося «Ephemeris» («Дневник, или Занятия в течение дня»). Хотя постоянно Авсоний жил в Аквитании, он немало времени проводил в Арелате; несомненно, к этому городу относится нижеприведенное описание:

<…> В эти хотим мы поля отправиться тотчас же после
      Христова Воскресения:
Я не люблю многолюдства и буйства, а здесь перед нами
      На перепутьях города
Все переулки народом кипят, все площади вспухли,
      Забывши зваться площадью,
Эхо не знает, которому вторить из спершихся криков:
      «Стой! прочь! давай! держи! спеши!»
Там два вола с непосильной телегой, там хряк грязнорылый,
      Там пес несется бешеный, —
Даже в свой дом заберись, даже в дальние комнаты скройся:
      Все не уйдешь от грохота![287]