Провидение

Парня звали Кришна Паван, студент последнего курса, гребец, бог — и вот теперь все мечты Роми разбились и она осталась ни с чем. О чем мы всегда забываем, так это о том, что смерть всегда разбивает чьи-то мечты. Когда я только приехал, Роми сказала: «Мы с Кришем о многом говорили сегодня, больше, чем обычно. До сих пор не могу поверить, что такое случилось именно в этот вечер. Так несправедливо. Знаю, это звучит глупо. Я до сих пор в шоке». Думала…

Люди — эгоисты. Такими нам приходится быть. Малышка Роми думала, что этим вечером ей удастся заарканить парня. Не навсегда — кто она такая, пискля, веснушчатая, унылая, хотя и умная, — но уж на ночь точно. Я легко представляю ее стареющей, живущей с кем-то вроде нее и томящейся из-за несбывшейся тогда мечты, ночи с Кришем.

— Сердечный приступ? — спрашивает она. Снова. Другие ребята ревут в голос и обнимаются, но Роми держится рядом со мной, поближе к жертве. Остальные получили от него что хотели и теперь могут выть, стонать, скорбеть и оплакивать. Роми же хочет большего.

— Роми, — говорю я, — не знаю, послужит ли это утешением, но такое случается. Ужасно, невероятно, но случается. Знаешь, я видел четырех ребят, примерно таких же, как Криш, может быть, чуть старше, двадцать два, двадцать четыре, которые умерли внезапно и без какой-либо причины.

Она качает головой.

— Нет, нет. Криш — спортсмен.

Я киваю. Основные факты мне уже известны.

— Возможно, у него были проблемы с сердцем.

— Не было у него проблем. Он был просто абсурдно здоров.

— Неуязвимых нет.

— Нет, — не соглашается Роми. — Не может быть. Это какое-то безумие.

— Я тебя понимаю. Но проблема человеческого организма в том, что он может взять и подвести. Мой отец всегда говорил, что в жизни безусловны только две вещи: налоги и смерть.

— Вы посмотрели на него? — спрашивает она. — Он был абсолютно здоров.

Некоторых людей описывают так, словно смотрят на них через увеличительное стекло. В случае с Роми стекло перевернуто. В объемной, с чужого плеча ветровке она выглядит миниатюрной. Некоторые матери называют таких своих дочерей «мини-мы»[37]. Так и я называл бы Роми, «мини-мы», ведь должна же где-то в мире быть ее увеличенная, в натуральную величину, версия. Снова и снова она повторяет, что Криш был особенным, что он собирался выступать на Олимпиаде. Осторожно спрашиваю, не принимал ли он этим вечером что-то покрепче «Файрбола». Роми шмыгает носом.

— Мы буквально только что говорили о том, что никогда не имели дело с коксом, — говорит она и начинает плакать.

Последние случаи с сердечным приступом выглядели иначе: меньше народу, улицы потише, умершие не учились в колледже и не планировали выступать на Олимпийских играх. Если же брать другие, более ранние эпизоды, когда от сердечного приступа умирали молодые люди, то никакими особенными их никто не считал. Кроме разве что Ивонны Белзики, но думать о ней снова я сейчас не могу.

Во всех предыдущих случаях с сердечным приступом ничего необычного не отмечалось. Каждый из нас сваливается на эту планету с не самым качественным сердцем, которое так или иначе отказывает, что бы мы ни делали. Роми в силу возраста просто не в состоянии это понять. До сегодняшнего вечера она думала, что смерть — это для бабушек, дедушек и золотых рыбок. Она сморкается, и я говорю ей, чтобы не спешила, что время у нас есть. Моя работа ничем не отличается от любого квеста. Лучшую версию событий может представить тот, кто хочет говорить, а не тот, кто говорить вынужден.

И вот теперь она готова перейти к делу.

— О’кей. Прежде всего вам нужно знать, что все произошло из-за Эллен.

Роми объясняет, что Эллен — это такая давалка, которая ходит в Школу дизайна. Она встречалась с Кришем, и все у них было всерьез. Некоторое время назад Криш узнал, что Эллен изменяет ему с одним мудаком, тоже из Школы дизайна. Роми сказала, что Криш был просто раздавлен.

— Мы сходили на вечеринку, он отвлекся, так что прием сработал. Потом взяли пива, поиграли в «Бейрут»[38], и Криш был в порядке. И тут появляется этот хрен, хипстер, такой, знаете, тип — с бородкой, в толстовке и бейсболке. Входит, тащится, никого не замечая, и врезается в Криша.

— Вы его знали, этого парня… с бородой?

При этих ее словах как будто срабатывает сигнализация — борода. Я записываю их в блокнот — безо всякой на то причины, просто прислушиваясь к той штуке, тому внутреннему голосу, который шепчет борода.

Роми говорит, что хипстера не знал никто. Может быть, Бородача знала Эллен, предполагаю я, и девушка закатывает глаза.

— Нет, тот парень, с которым она тусуется, он тоже типа студент, лысый и худощавый. А этот, он был здоровенный.

Записываю и это слово — здоровенный.