Провидение

Девочка моя, говорит он, и мы идем дальше, осторожно, словно на коньках по льду. Я представляю нас старыми, седыми, на коньках, поддерживающими друг друга. Я представляю, как его друзья спрашивают, как это он после стольких лет все еще одержим мною. Почему ты не бросаешь ее? Что в ней такого особенного? Почему держишься за нее? Да, он держался за меня, а я за него, и нам обоим повезло. Мы есть друг у друга. Мы преодолеем такие моменты, когда я поскальзываюсь. Так и должно быть, если хочешь, чтобы брак удался. Он спрашивает, почему я улыбаюсь, и я отвечаю, как есть:

— Я просто счастлива.

Джон

Я никогда не парковался на подъездной дорожке Роджера Блэра. Но сейчас я не в себе. Хлоя выходит замуж за Кэррига, а я лишний. Фрик, который не может быть с девушкой, не причинив ей вреда. Монстр, который съедает целое пирожное, потому что не способен поцеловать девушку, не способен любить. Никогда еще я не испытывал такого ужаса, «Ужаса Данвича». Я помню, как жители города смотрели на Уилбура, как Лавкрафт ошарашивает тебя заявлением, что Уилбур не похож на других, что он урод. Я помню, как прочитал это в первый раз, когда вышел из подвала, и после того, как Хлоя упала в обморок. Помню тот жуткий, гнусный голосок, снова и снова повторяющий: «Эй, Джон, ты всегда был чудаком, всегда был странным и неприятным». Но теперь-то я мог бы быть спортсменом или моделью…

Я стучу в дверь. Бью по ней ногой. Хватит. Я не могу больше ждать. Хватаю табличку с идиотской надписью «Жизнь — праздник» и уже собираюсь швырнуть ее в ближайшее окно, когда до меня доносятся звуки песни «Journey». На фоне музыки слышится постукивание колес. Красная Шапка и Синяя Шапка. Я возвращаюсь и сажусь в машину. В голове вихрем проносятся варианты оправданий. Я мог принести повестку в суд. Я мог быть свидетелем Иеговы или двоюродным братом. Работающим под прикрытием копом. Съезжаю с дорожки как раз в тот момент, когда из машины выходит Красная Шапка. Улыбаюсь и опускаю стекло, готовясь поднять его сразу же, если у него вдруг пойдет носом кровь.

— Привет. Вы тут мистера Блэра не видели?

— Мистера… кого?

— Мистера Блэра, — повторяю я, изо всех сил сдерживая сердце и приоткрывая окно чуточку больше.

— А это кто такой?

— Домовладелец. Я помогал ему выбирать мебель в «Алекс» в Провиденсе, мне нужно снять мерки.

Красная Шапка открывает банку.

— Не знаю никакого Блэра. Чувак, хозяин этого домишки купил его на «eBay» несколько недель назад. Живет вроде как в Канаде, здесь появляется редко, использует домик, как многие сейчас, для сдачи в аренду через «Airbnb».

Я поднимаю стекло — сердце грохочет тяжелой поступью. Вот и еще одна неудача. Впустую потраченное время. Роджер Блэр — призрак. А я — дурень. Терпеливый дурень.

— А не знаете, у кого он купил дом?

Красная Шапка смотрит на Синюю Шапку. Тот возится с инструментами.

— Откуда ж мне знать?

— Думаю, владелец был один, — говорю я, — и если вы работали здесь раньше…

— Эй, Ди, — перебивает меня Синяя Шапка, — мне начать с водостока?

Красная Шапка кивает.

— Парень, дел у меня по горло, но если хочешь снять эти свои мерки или что там, валяй, ключ у нас есть. Канадский хрен наконец-то проснулся. Так что?

Я не хочу входить в дом. Не хочу. Я на хайвее. Мне не надо смотреть на джи-пи-эс. Не надо. Мне не нужен бензин, не нужна вода. Во рту сухо и влажно, дорога ясна.

Я не слушаю «Hippo Campus» и не открываю окна, чтобы проветрить салон, выгнать тошнотворный запах собственного дыхания. Все сходится к этому моменту. Я был прав — воздух дышал переменой. Но я ошибался, думая, что перемена — это обязательно к добру. Роджер Блэр. Хлоя Сэйерс. У каждого из них своя жизнь, и каждый идет по ней. Я же сижу здесь, жду, прячусь, надеюсь. На что? Все пытаются оторваться от меня.

Мне по силам одно — двигаться, жать на газ, проноситься мимо людей. Жаль, моя машина не может полететь. Я бы умчался от своих мыслей, воспоминаний, обрушившихся вдруг лавиной. Руль едва не выскакивает из рук.

У тебя есть сила.

Нет. У меня нет ничего. Все кончено. Я вижу выход. Сглатываю. Мой выход.

Эггз

Уйти от жены, когда ты на испытательном, — это целое искусство. Я встаю пораньше и делаю все так, будто сегодня воскресенье. Говорю Ло, что отправляюсь за газетами — «Проджо», «Глоуб», «Таймс». Показываю ей рисунок из квартиры Джона. Она смотрит на меня, потом кивает.

Отстояв в очереди в «Данкин Донатс», покупаю для Ло два фунта кофе и коробку пончиков. Потом берусь за настоящее дело, эти глаза в квартире. Показываю рисунок ребятам в аптеке, «Стоп-энд-Шоп», «Данкин». Знаете художника? Ничего. Никто не знает. Даже «Гугл» — большие глаза искусства — дает ссылку на фильм «Большие глаза», фильм на тему искусства[88], но совсем не этого.

Ло интересуется, как успехи. Отвечаю, мол, успехов нет. Но иду на Тайер-стрит.