Провинциальная история

Зашипела Фиалка, выбираясь из груды тряпья. Поднялась на тоненьких ножках, заковыляла к двери. Шипение её делалось громче и громче, вот только того, кто за дверью стоял, оно не способно было напугать.

— Сюда! — Ежи сгреб котенка в ладонь и сунул Лилечке. — Держи…

И саму в круг впихнул.

Клинок повернулся.

Кувыркнулся и пробил ладонь, пуская живую кровь по рунам. Вот так… сила уходила с нею, но Ежи боялся лишь, что идет она слишком медленно, что, загорающиеся один за другим знаки, не успеют активироваться все, что…

…первый удар сотряс дверь.

Емелька успел выбраться из болота до того, как солнце коснулось земли.

Успел.

И бежать пришлось, одного разу вовсе едва не сошел со старой гати на радость лоскотухам, которые водились тут, что бы там умники-маги себе ни думали. Вообще на войне Емелька многое повидал, а потому был далек от мысли, что магам и вправду известно, как мир устроен.

Плевать на магов.

Он выбрался на бережок, скинул с ног плетенки и растянулся на влажной траве.

Вот так… сейчас полежит немного, минуточку всего, дыхание восстанавливая, а там… там до усадьбы баронской, если напрямки, всего ничего.

В двери постучится.

И…

Козелкович рад будет. Интересно, донесли уже? Наверняка… может, скрутят? И самому не идти, но… нет, так оно дольше выдет. А времени у Емельки мало.

…остров этот, болотный, еще дед показал. И он же, распоровши кожу, пометил кровью стволы старых берез, сказав:

— Прадед наш тут лежит. Неспокойная душа. Но свою кровь не обидит.

…после уже, на поминовальный день, окончательно уверившись, что отыскал из внуков достойного, он и поведал Емельке, что прадед этот был не просто так, а ведьмаком настоящим, которые в прежние времена-то на свет появлялись, хоть и редко.

И сила Емелькина, стало быть, еще от прадеда досталась.

Что остров этот прадед сам из болот поднял, поставил домишко, когда решил, что пришла пора от людишек уходить. Мол, с годами норов вовсе лютым сделался, страшным.

Жил он.

Жил.

И помер.

Только не совсем, ибо не бывает такого, чтобы ведьмак отойти сумел, силу свою не передавши. Вот и лежит под березою, дожидается годного наследника. А как им стать? Того дед то ли не ведал, то ли, как подозревал Емелька, не пожелал говорить.

Забоялся?

Или в ином дело было? Не важно, главное, что потом, после, когда Емелька вернулся в родные края и островок наведал, тот его встретил по-родственному.

Принял.

Не закрылся. Дал и дом, и очажок, пусть и дрянной… после всю ватажку принял. Правда, пришлось кровь дружков на березу лить, но помогло. Что бы там под этою березой ни лежало, оно, выбираясь по ночам, по острову бродило-ходило, а в хату не лезло.

Правда, все одно боялись.

Но и к лучшему.

Емелька поднялся, отряхнулся и осклабился.

Девку он к березе не водил, так что… будет прадеду потеха. Главное, чтоб не убил до сроку. Ну да Емелька поспешит…

…к усадьбе он вышел в потемках, через ограду перебрался, только подивившись этакой баронской безалаберности. Оно, конечно, места тут тихие, но ведь всякое быть могло?

Псы лай подняли было…

…и стихли.

А вот барон его ждал. Стоял на крылечке, руки скрестивши… надо же, почти и не переменился, как был хилым да щуплым, соплей перешибить можно, таким и остался.

— Доброй ночи, господин барон, — Емелька и поклон отвесил, куражась. — Не меня ли ждешь?

— Где моя дочь?

И полыхнул силою, пугая. Да только Емелька пуганый. Емелька видел, что сила — это сила, а пуля свинцовая — пуля. И пистолям своим верил куда больше, нежели амулетам. Хотя и те неплохи были, особенно тот, нагрудный, который Емелька с мажика польского взял.

Помнится, тот клялся, что амулетик родовой, что и огненный шквал выдержит.

Передал добровольно.

На крови запечатал.

Думал, что тем спасется, дуралей доверчивый. И этот… все они, маги, привыкли, что сильнее простого человека. Да только будет сюрпризец…

— В гостях, — Емелька осклабился. — Сидит, папеньку ждет…

— Она жива?

— Пока да, — честно сказал Емелька и добавил. — Силой клянусь, что не причинил ей вреда!

И не причинит.

…ежели чего, то не Емелька виноват, а прадед его беспокойный. С мертвяков же какой спрос? То-то и оно…

— И чего ты хочешь? — барон разом вдруг успокоился.

Поверил?

И этот дуралей, а тоже, умным себя полагает.

— Денег, — Емелька поглядел на небо. — И поспеши, времени у нас немного…

— Сколько?

— А сколько есть, только… помнится, были у мамки твоей камушки презанятные, такие, синенькие…

— Сапфировый гарнитур?

— Он самый. И зелененькие еще… красненькие тоже волоки. Что? Неужто думаешь, что Емелька дурень? Золото тяжелое, а вот камушки…

— Анна…

Бабу Емелька только теперь заметил. А ничего такая… не толстая, но и не тощая, самое оно. Да при фигуре. И главное, что мужу не перечит. Мелькнула мыслишка и её стребовать, глянуть, отдал бы барончик женушку или нет, но от неё Емелька отказался.

Время.

Ему еще по лесу плутать, тропками пробираться, от погони уходя. Да и краем болота. На краю, конечно, спокойнее, чем в глубине, но… все одно болото.

— Вот, — барон кивнул жене, которая вынесла короб. — Тут… все, что есть.

— В мешок сыпь, — Емелька поморщился.

Недогадливая.

Хотя чего с бабы взять-то?