Провинциальная Мадонна

— Да ладно, понял… А я и не знал, что у Мишки двоюродная сестренка на свет народилась!

* * *

В город въехали поздним вечером. Напавшая за дорогу тяжелая дрема отпустила, Надя открыла глаза, с удивлением уставилась на глядящего в окно Мишеньку.

— Ты давно не спишь?

— Ага… Я проснулся, а папа велел тихо сидеть. Говорит, пусть тетя Надя поспит…

Придвинувшись к ней совсем близко, встал на колени, обхватил за шею, прошептал в ухо:

— Я боюсь, теть Надь… А ты не боишься?

— Не знаю… Давай лучше не будем, чего бояться-то? Думаю, не съедят нас. Мы же с твоим папой…

Она и сама уже трусила отчаянно. Огни города по-хозяйски врывались в окна, большой проспект шумел, гудел машинами, мигал светофорами на переходах. Наконец выехали на более тихую улицу, свернули во двор, остановились около панельной девятиэтажки, сияющей желтыми вечерними окнами.

— Ну все, приехали, — устало откинулся на спинку сиденья Сережа. — Погоди, Надь, я помогу тебе из машины выйти.

— Пап, а мы с тетей Надей боимся, — Миша, спрыгнув первым на снег, затеребил отца за полу куртки.

— Чего? Не надо ничего бояться… Все будет хорошо!

Зашли в подъезд, поднялись в лифте на пятый этаж. Сергей шагнул к двери, нетерпеливо нажал на кнопку звонка. Дверь тут же открылась, звонкий голосок защебетал приветливо:

— Ой, ну наконец-то… А я жду, жду, уже беспокоиться начала! Днем в «Детский мир» сбегала, игрушек всяких накупила… Одежду не купила, побоялась наугад…

Белая ухоженная ручка протянулась в дверной проем, плеснула лебединым крылом.

— Здравствуй, Мишенька, здравствуй, солнышко! Ну, что же ты, заходи! Какой ты красивый, славненький! Сейчас мы с тобой знакомиться будем!..

— Лиль… А мы с Мишкой не одни. Вот, еще Надя, — Сергей потянул девушку за локоток, вталкивая вслед за сыном в дверь.

— Ах, Надя! Что ж, очень приятно. Заходи. Ой, да ты с ребенком! Раздевайся, сейчас ужинать будем! Давай я ребеночка подержу.

Надя невольно передохнула: слава богу, ни одной интонации не поменялось в Лилином голосе — так же звенел приветливым колокольчиком. И вся она была такая — худенькая, беленькая, славно-улыбчивая. Вытравленные до снежного цвета волосы подстрижены модно, аккуратно, волосок к волоску. И цвет лица почему-то темный, медно-загорелый. Странно — откуда? Зима ж на дворе вроде…

Мишенька вдруг всхлипнул, крепко припал к ноге отца, задрожал худеньким тельцем. Лилино лицо испуганно вытянулось, длинные черные ресницы затрепетали в смятении. Присев к мальчику, она протянула тихо, ласково:

— Ну чего ты, маленький? Пойдем в комнату, там у тебя игрушек много. Ты меня испугался, да? Не бойся, Мишенька, я хорошая! Давай курточку помогу снять.

— Да ладно, Лиль. Дай ему привыкнуть маленько, не освоился еще. Иди лучше Наде постели, она вторую ночь не спит. Похороны, сама понимаешь… Это Наташина сестренка, Мишкина тетка, стало быть. Она с ребенком пока у нас поживет…

— Да, да, сейчас! — с готовностью подскочила на ноги Лиля. — Пойдем, я тебе все покажу… И где умыться, и куда спать лечь…

Квартира оказалась трехкомнатной, очень красиво устроенной. Лиля привела ее в небольшую комнату, где стояла софа, расписной журнальный столик да двустворчатый платяной шкаф в углу.

— Эта комната у нас гостевой считается. Тут и устроишься пока. Положи ребенка на софу, ничего, он же спит. Пойдем, я тебе ванную покажу.

Ванная, как показалось Наде, вообще была произведением искусства, даже боязно к блестящим рычажкам кранов притронуться.

— Ты душ примешь или ванну с пеной сделать? — спросила Лиля, повернувшись к ней.

— Ой, а я не знаю… Да не надо ничего, мне бы только умыться…

Конечно, растеряешься тут. Ванна, душ… У них в доме тоже была, конечно, но разве с этой красотой сравнишь… Та для простого мытья, а эта для удовольствия, сразу видно.

— Ну, как хочешь. Вот здесь чистое полотенце возьмешь. Погоди, у меня где-то нераспечатанная зубная щетка есть.

Оглянувшись на Надю, Лиля вдруг глянула с поволокой, произнесла с большим душевным сочувствием:

— Надо же, дом со всеми вещами сгорел! Все было, и не стало ничего. Ужас какой, даже подумать страшно, — и, прижав ладошку ко рту, добавила испуганно: — Ой, прости… Тебе и так тяжело, а я еще напоминаю.

— Ничего, Лиля. Это вы меня извините, что заявилась к вам. Просто мне пока больше некуда… Сережа предложил, я и…

— Ой, да о чем речь! Что мы, не люди, что ли? Я все понимаю, не беспокойся, живи сколько хочешь. Тем более муж всегда о тебе хорошо отзывался! Ну, давай, не буду мешать. Я пойду постельное белье достану. А может, все-таки поужинаешь с нами?

— Нет, спасибо. Я лучше спать…

— Да хоть чашку чаю выпей!

— Ну, если чаю… И правда хочется.

За столом, поглядывая в проем двери гостиной, где Мишенька увлеченно возил по полу новенький грузовик, Лиля проговорила тихо, обращаясь к Сереже:

— А знаешь, я сегодня уже с одной постоянной клиенткой договорилась, она Мишеньке путевку в детский сад сделает. У нее муж — какой-то там начальник по этому делу, и она обещала. Сказала, завтра позвонит и скажет, что да куда, какие анализы сдавать.