Читаем Проводки оборвались, ну и что полностью

Can в виде «Mother Sky» из «Soundtracks», шедевр, но можно не залипать, а использовать как пересадку. У них там появился afx, aphex twin, «selected ambient works vo 85-92». Туда тоже не надо, привычные места. Там не эмбиент, а minimal-techno (эмбиент и у Афекса отчасти ироничен). Непременные Autecre, Oval, Microstoria, Mouse on Mars, может – Pan Sonic, а и кельнский Kompakt: Basic Channel + Rhythm & Sound and Maurizio. Лейбл Mille plateaux со сборниками «Clicks & Cuts» (stylised as clicks_+_cuts), начало нулевых. Mille plateaux, «Тысяча плато» – книга Делеза и Гваттари, 1980-го, последний том совместной «Капитализм и шизофрения». Это о связях вокруг. Странно, что к этой зоне – в начале нулевых она у меня была рабочей – не приклеились ни тогдашние люди, ни события. А потому, что была рабочей. Восстановить связи с остальным возможно, но результат уже удивит. Рассосалась основа, на которой сцеплялось разное.

Кроме эмбиентного Aphex’а справа у Can Morphine, Heavy Dub Mix – «Golden age of Dub 1975–1982», «The Velvet Underground & Nico», 1967. Gorillaz – «Demon Days», Brian Eno – «Reflection», 2016. The Sound Defects – «The Iron Horse». Если бы, например, Art Zoyd – кликнул бы. Art Zoyd услышал у Игоря Орлова, в начале 90-х. У него, вероятно, от Судника (Zga), внизу в первом от входа во двор подъезде (это СПб, Пушкинская 10, середина 90-х, тогда сквот), по диагонали от подъезда Орлова (и моего). Интересно, появился бы справа у Зойда русский рок и СПб, а ну как алгоритм учтет время и место? Почему не химеровская, рэтдовская ZuDwa, ну а справа там было бы уже вообще непонятно что?


Есть ли в англоязычном мире соответствие бумажным цветам? «Я так любил бумажные цветы / Я так хотел, чтоб голая ходила ты / Пьяная ходила ты / Бумажные цветы, бумажные цветы». Гугл-переводчик: I loved paper flowers so much / I so wanted you to walk naked / Drunk to walk you / Paper flowers, paper flowers. Конгениальным может быть Лайдон (ну, PiL, Public Image Ltd.):

              This is not a love song              Zis is not a luv zong              Зис из нот э лавзонг

Или ехали по улице трамваи, ехали куда-то помирать? Гугл-переводчик: One day in the spring at the beginning of May / Rumble, rattle, dust and grace, / Trams drove through the streets, / We went somewhere to die / Trams drove through the streets, /We went somewhere to die. Славно, в исходнике некие трамваи в трампарк помирать, почти стыдливо, а в переводе прямо: мы пошли куда-то умирать, We went somewhere to die. Или человек и кошка crying at the window, gray rain drips directly onto the glass? А и Цикорий (but he lost his mind, but he lost his mind, но он сошел с ума). Art Zoyd тут ни при чем, они массивные, плотные. Авангард, фриджаз, прогрок. Склонность к индастриалу и шумам. Но интересно: слушал их на сквоте, как это звучит сейчас? Не как звучит, а как на слух. Начали в 1968-м, до сих пор играют. Из Валансьена. Пишут, что сейчас (примерно сейчас) пишут музыку для кино и балета. Заодно посмотреть, что такое Валансьен, во Франции, возле Бельгии.

yaa to naa, sore, yoi !! yoi !! yoi !!

Перейти на страницу:

Все книги серии Художественная серия

Похожие книги

Кредит доверчивости
Кредит доверчивости

Тема, затронутая в новом романе самой знаковой писательницы современности Татьяны Устиновой и самого известного адвоката Павла Астахова, знакома многим не понаслышке. Наверное, потому, что история, рассказанная в нем, очень серьезная и болезненная для большинства из нас, так или иначе бравших кредиты! Кто-то выбрался из «кредитной ловушки» без потерь, кто-то, напротив, потерял многое — время, деньги, здоровье!.. Судье Лене Кузнецовой предстоит решить судьбу Виктора Малышева и его детей, которые вот-вот могут потерять квартиру, купленную когда-то по ипотеке. Одновременно ее сестра попадает в лапы кредитных мошенников. Лена — судья и должна быть беспристрастна, но ей так хочется помочь Малышеву, со всего маху угодившему разом во все жизненные трагедии и неприятности! Она найдет решение труднейшей головоломки, когда уже почти не останется надежды на примирение и благополучный исход дела…

Павел Алексеевич Астахов , Павел Астахов , Татьяна Витальевна Устинова , Татьяна Устинова

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Книжный вор
Книжный вор

Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше.Мать везет девятилетнюю Лизель Мемингер и ее младшего брата к приемным родителям под Мюнхен, потому что их отца больше нет – его унесло дыханием чужого и странного слова «коммунист», и в глазах матери девочка видит страх перед такой же судьбой. В дороге смерть навещает мальчика и впервые замечает Лизель.Так девочка оказывается на Химмель-штрассе – Небесной улице. Кто бы ни придумал это название, у него имелось здоровое чувство юмора. Не то чтобы там была сущая преисподняя. Нет. Но и никак не рай.«Книжный вор» – недлинная история, в которой, среди прочего, говорится: об одной девочке; о разных словах; об аккордеонисте; о разных фанатичных немцах; о еврейском драчуне; и о множестве краж. Это книга о силе слов и способности книг вскармливать душу.

Маркус Зузак

Современная русская и зарубежная проза