Читаем Проводки оборвались, ну и что полностью

Ласвелл был хорош, а Зорна на концерте и не помню. Он-то строил что угодно, от авант-рока до даба, продюсировал и Motorhead, и Майлза Девиса, и Херби Хэнкока. От Dub Transmission Bass много веток. Lee Scratch Perry, например, – чего туда тыкать, все знакомое: Riches come / And riches goes / Cigarette come / Cigarette goes / But I remain / I am the rain / I remain / I remain the same. Умер на днях, 85 лет (сентябрь 2021-го). Еще эйсид-джаз, инструменталки, Buck Jam Tonic alias Bill Laswell (basse), John Zorn (saxo) et Tatsuya Nakamura (Drums), 2003. Альбом, час сорок; tatsuya nakamura is a monster, hands down – в комментарии. Совершенная правда, а альбом – не клип – прослушан полностью. Жаль, стал быть недоступен – это просматривая уже при редактировании. А нет, не исчез, просто изменилась локация.

Где Накамура – разнообразнее, чем у Ласвелла шагом раньше. Майлс Дэвис, Крафтверк, Джойдивижн, Горрилас, Брайн Ино, Бьорк, Mark Farina – Mushroom Jazz 2 и даже Matt Elliot’s brilliant 2004 album «Drinking Songs» – а это да, из моего подсознания, зимой я его часто слушал, волшебный альбом, тихое мычание и меланхолия (в ютубе есть и нежнейшая What The Fuck Am I Doing On This Battlefield). Квартет Чета Бейкера. Хэнкок и Пейнкиллер. Какое отношение ко мне имеют Бьёрк или Эно? Ладно, их пусть и не слушаю, но знаю. Но «The Best Playlist of Elegant Bossa Nova and Jazz»! («Enjoy 10 Hours of Positive Afternoon Jazz Cafe»), километры анонимных звуков. Должна быть какая-то логика? Или теперь логика выглядит так?


Если смотреть колонку дальше вниз – против правил, ну и что – «Кино». На него не кликал никогда, и откуда русский контекст? Не геолокация, тут Латвия. Потому что я упомянул Згу и Химеру? Но я их упоминал в тексте, а не в искалке. Не передает же OpenOffice данные ютубу. Но заодно и нечто под названием «Как чирлидерши прогуливают школу», минут на 10. Может, если смотреть ниже и ниже, там вообще невесть что, бездна, сизая магма.

Выбор из дюжины, тесная схема, но уж как решено. Если внутри этой истории, то и жить в ней, не бунтовать. Заявлено же, что все равно, в каких обстоятельствах быть, не уточняя, что при этом будет комфортно. Впрочем, бунт не противоречит безразличию к обстоятельствам. Он же не личная обида, а укор в их адрес – могли быть исполнены и получше. А играть надо и в плохих условиях. Отчего захотелось отменить схему и восполнить скудость обстоятельств? Зачем борьба с манаманой? Попадаешь в неизвестные места, а в новых обстоятельствах хочешь приятного. Обстоятельства как бы пофиг, но хочется комфорта? Раздражают нестыковки, но как могло бы состыковаться иначе? Да, смотришь на все со стороны, но слишком суетишься, так ли уж отделил себя от обстоятельств? Отделил, что отделялось, где оно теперь? Отделил, а связь сохранилась. Зато возник люфт, заполненный безвидным и воздушными феями. Его понять и следует, а суета – просто обстоятельство, вызванное недопониманием.

Узкая история притягивает к себе что ни попадя, для того и делается: чтобы появилось то, чего и не предполагал, подумать не мог, что такое есть на свете. Заодно игра позволит избыть на новой местности – где раньше не жил, не жил же в новостях от правой колонки – какие-нибудь детские истории. Вроде нечего уже избывать, ну а если, как в компьютере, свалялась куча джанка, незаметно жрет ресурсы, тормозит и путает? У Ласвелла-Цорна-Накаумуры справа Led Zeppelin, «Mother Ship». Зацепок с, например, Битлз или роллингами у меня не было, а LZ в позднем детстве (университет и чуть после) были базовой группой. Если уж недоизбытые личные истории, то это она.

Trash и junk тоже ж ресурсы, а что является почти невидимой частью вас? Рост, национальность, родители, чашка кофе с утра, такая-то музыка? Без чего себя не ощутить, даже и не думая об этой связи? Тьма всяческих фактов и коммутаций, а джанк-то и не виден. Но если вылезла тема его удаления, то чистка идет, и уже долго. Теперь только осознал. Но если обнуление, то дело, пожалуй, необратимое и частью процесса сделаются опасения. Не лишит ли он личного? Какой-то трэш внутри, не инфекция, застарелое невесть что, почти физиологическое. Все эти rubbish, trash, garbage, refuse, litter, waste, junk, debris извлекутся наружу и рассеются. Но если они производятся в таком словесном разнообразии, примешиваются ко всему или почти ко всему, вдруг они нужны? Что поделаешь, чистку не остановить.

LZ и франкфуртский люфтхафен

Перейти на страницу:

Все книги серии Художественная серия

Похожие книги

Кредит доверчивости
Кредит доверчивости

Тема, затронутая в новом романе самой знаковой писательницы современности Татьяны Устиновой и самого известного адвоката Павла Астахова, знакома многим не понаслышке. Наверное, потому, что история, рассказанная в нем, очень серьезная и болезненная для большинства из нас, так или иначе бравших кредиты! Кто-то выбрался из «кредитной ловушки» без потерь, кто-то, напротив, потерял многое — время, деньги, здоровье!.. Судье Лене Кузнецовой предстоит решить судьбу Виктора Малышева и его детей, которые вот-вот могут потерять квартиру, купленную когда-то по ипотеке. Одновременно ее сестра попадает в лапы кредитных мошенников. Лена — судья и должна быть беспристрастна, но ей так хочется помочь Малышеву, со всего маху угодившему разом во все жизненные трагедии и неприятности! Она найдет решение труднейшей головоломки, когда уже почти не останется надежды на примирение и благополучный исход дела…

Павел Алексеевич Астахов , Павел Астахов , Татьяна Витальевна Устинова , Татьяна Устинова

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Книжный вор
Книжный вор

Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше.Мать везет девятилетнюю Лизель Мемингер и ее младшего брата к приемным родителям под Мюнхен, потому что их отца больше нет – его унесло дыханием чужого и странного слова «коммунист», и в глазах матери девочка видит страх перед такой же судьбой. В дороге смерть навещает мальчика и впервые замечает Лизель.Так девочка оказывается на Химмель-штрассе – Небесной улице. Кто бы ни придумал это название, у него имелось здоровое чувство юмора. Не то чтобы там была сущая преисподняя. Нет. Но и никак не рай.«Книжный вор» – недлинная история, в которой, среди прочего, говорится: об одной девочке; о разных словах; об аккордеонисте; о разных фанатичных немцах; о еврейском драчуне; и о множестве краж. Это книга о силе слов и способности книг вскармливать душу.

Маркус Зузак

Современная русская и зарубежная проза