Проводник электричества

— Хочу сказать… понятно, я зеленый, я вообще не жил… ну, типа с женщиной, да… и я не знаю этого вот чувства, ну вот, когда уже все состоялось, и ты можешь смеяться, да, но все же я скажу: нельзя определять любовь через второй закон термодинамики, это годится, да, для мертвой лишь материи. Не могу объяснить это точно, но вот вы живете друг с другом уже пятый месяц, и год, и другой, и уже много лет, и ты уже знаешь ее всю целиком, все то, что изначально она скрывала от тебя… скрывала потому, быть может, что боялась, что ты не примешь это в ней… ну, там какие-то моменты, когда ты начинаешь злиться на какие-то ее манеры, на глупость суждений… ну, в общем, ты уже узнал ее, увидел во всех проявлениях, образах: и равнодушную, и злую, и ленивую… короче, ты все это узнаешь, она как бы оказывается не той совершенно, кого ты в ней увидел в первую минуту… ну, то есть этот изначальный образ, он разрушается реальностью вашей совместной долгой жизни, ее реальным существом, характером, повадками и всем таким, и что же дальше? То, что было, когда вы… ну, грубо говоря, гуляли по бульварам за руку… это кончается. А что должно начаться? Та самая смерть? Я рассуждаю, понимаешь сам, в теории… тут чувства нужны, мне они незнакомы, но знаешь, я все-таки могу судить по матери и по отцу в какой-то степени… я помню, как у них все было, как они расходились. Мне интересно — что должно начаться? Тебе начинает ее не хватать, вот всей ее, целой, которую ты знаешь целиком и наизусть. И ты хочешь уйти, ты бросаешь ее, поскольку ничего иного, необыкновенного в вашей жизни не появляется. Но только бывает же так, что ты, уже узнав ее всю целиком, все равно остаешься и любишь ее… такой, какая она есть… ты все это в ней видишь, все недостатки, грубо говоря, и она в тебе видит с такой же ясностью все твои слабости, все нехорошие черты, но ты все равно ее любишь такой, и она тебя любит таким и даже еще больше, чем было в начале. И получается, что смерти нет. Ну да, сто двадцать миллионов отношений умерло, двести сорок миллионов людей разошлись и начали жизнь порознь, не справившись с какой-то взаимной глухотой, разбив там любовную лодку о быт, парализованные вялым безразличием привычки. Все умерли, но кто-то же не умер, есть те, кто выдержал, не развалился, не распался… вот вы не разошлись, и это значит: вы обрели бессмертие. И в чем тут дело? Вот в чем секрет такой живучести? Легко предположить, что любовь прирастает и укрепляется за счет открытия каких-то новых ипостасей. Ну то есть сначала вы только любовники, потом — ну как сказать? — предприниматели, у вас семейная такая фирма, предприятие, совместная погоня за прибылью и экономией, ну а потом — то самое, о чем ты мне тогда, в больнице, так яростно и много говорил. То есть дети, да. В вашу любовь включается родительский инстинкт, и открывается еще одно неисчерпаемое измерение. Ну, то есть никто уже вам не предъявит, что ваша любовь не дала никакого плода. Ты это преподнес мне так… как истину последнюю, как смысл несгораемый… ну вот, по «Домострою» — скорее брюхать, жена да не отлепится от мужа… все ясно, все понятно, цепи долга, пока не поздно, делай, — сказал ты мне, — иначе сожрут по дороге, да нет, я не спорю, я, может, и хочу построить дом и все такое прочее. Но только смотри, вот мои мать с отцом, у них есть дети, то есть я и Марта, и все равно они расстались, умерли вот в этом смысле, умерли как общность… ну да, конечно, получились всходы, но все же они разошлись, невзирая на то, что есть Марта и я… вот просто между ними возникла пустота, которой не преодолеть, и даже мы с Мартышкой не могли ее заполнить, вот просто оказалось, что отец отлично может жить один, своей отдельной жизнью… от матери, от нас… мы дали ему пищу для отцовской гордости, ему хватало видеться со мной и Мартой раз в полгода, дарить мне велик, Марте — шубу и этим наедаться вдосталь, сейчас у него другая семья… ну или подобие семьи, вот с этой девочкой, ты знаешь, которая меня на пару лет всего и старше. У матери тоже есть Роберт, а все, что было между мамой и отцом, забыто, похоронено. Выходит, что не в детях дело. Никто не скажет, в чем. А просто вот сумели — не сумели. Какие-то бессильные слова в том духе, что вы должны это беречь, и все. Без уточнений. Ты знаешь, я сейчас… когда есть Маша… я, в общем, счастлив так, что даже страшно. Ну, то есть жутко, как подумаешь: так хорошо уже не будет, как сейчас, как в эти наши первые сегодняшние дни. Будет лучше, да, лучше… ты же знаешь, мы с ней еще… да… вообще ничего… будет лучше, но так, как сейчас, — никогда. Вот то и страшно — эта мысль о том, как предстоит мне постараться, нам… ну, чтоб у нас не кончилось… ты понимаешь, да?..

2

— Етить твою! Картина Репина «Не ждали». Смотри, кумир твой новый сияет, как рождественская елка.