Проводник по невыдуманному Зазеркалью. Мастер О́ЭМНИ: Приближение к подлинной реальности

— Ты пойдёшь?

— Да… Ой, маэстро, у меня аж трясётся всё — так жду!..

— Ты только не дерись там ни с кем, родной. Будь светлее!

— Хорошо… — Далыч улыбнулся. — Пожелай мне что-нибудь, маэстро. Что-нибудь…

— Желаю: пусть сердце твоё всегда идёт впереди тебя, пусть будет оно твоим проводником… и посохом… и крыльями! Желаю, родной мой!

— Спасибо…

Миша тем временем стоял у большого каштана и, обняв его, прижавшись к стволу всем телом, — пел. И каштан пел; не подпевал — вовсе нет! — своё пел, но будто бы — пели вместе, одну и ту же песню.

…А то, что я пожелал Далычу — право же! — я желаю и всем вам (да и себе заодно…).

О том о сём, а в частности…

Всё — равнозначно. Это так элементарно! Это — простейшее логическое изначалье (изначалье, как точка отсчёта в подлинном осознании любых — всякоуровневых — процессов):

1) Бесконечность — бесконечна;

2) В бесконечности, при бесконечном дроблении-множестве (Условно-Конкретная Реальность) не может возникнуть ни одного проявления (элемента, фиксации), не являвшегося бы бесконечностью;

3) Проявления — в любой форме, в любых (применительно друг к другу) соотношениях, в любом статусе — не могут не быть равнозначными.

Все проявления (бесконечные) в бесконечности — равнозначны.

…Но — увы! — всякая бытийная форма (в охвате: от микро-Я (Я) до до макро-Я (МЫ) (неизбежно определяет (в этом — отчётлив и явен закон самосохранения Условно-Конкретной Реальности) именно себя как точку отсчёта; закукливаясь, теряет (условно) свойства бесконечности. И теперь — уже не будучи бесконечностью (условно) — закрепляет себя и как точку отсчёта, и как меру определений.

Мания человечества, «Венцов Природы», вбивать в прокрустово ложе своего ограниченного психологизма, затуманенного сознания, куцего духа всё, что под руку подвернётся, — не есть мания, присущая исключительно данной бытийной форме, но — любой. Бесконечность, будучи в статусе Условно-Конкретной Реальности, раздроблена на бесконечное множество условно-конечных элементов.

…И, казалось бы — так просто понять: всё-всё-всё — равнозначно (!). Ан — нет, не просто, оказывается, совсем не просто (почти что — не оказывается вовсе…). Мы так привыкли к чёрному и белому, добру и злу, великому и малому… Мы разрушительно и нелепо мотаемся по миру, размахивая — будто б рогами! — тискающей нашу болящую голову Короной Разума…Есть глупые (их много), есть умные (их несколько меньше), — и умные со снисходительным высокомерием смотрят на глупых, совсем позабыв древнюю (очень-очень древнюю) истину: умностъ — это завуалированная глупость. Мы совсем забыли о мудрости…..Но мы помним, помним: есть чёрное и белое, есть добро и зло, есть великое и есть малое.

Вы можете спросить: а зачем, собственно, я всё это вам говорю…? Отвечу: не знаю. Захотелось — и написал. Приспичило.

(Право, не имеет значения, кто сейчас читает эту книгу: глупый?., умный?.. — …всё равно. Мне только хотелось бы (это надежда), чтоб была в читающем — вне зависимости: глуп он или умён — капелька (пусть — крохотулечная!) мудрости. Мудрости нет разницы: капелька ли… океан… Она во всём — бесконечна…И тогда мои полудневниковые записи вам на что-нибудь да сгодятся.

Возможно, кто-то — пролистнув и захлопнув — скажет: «Странно это всё…» Я разведу руками: «Да чего ж тут странного-то?» Кто-то скажет: «Не верю!» Я опять разведу

руками: «Сочувствую Ну и что?..» Кто-то скажет:

«Вздор. Глупость» и с умным видом возьмётся читать газету…Тут уж я не буду разводить руками, — промолчу. А кто-то…..)

Когда я сообщил Мише, что хочу написать о нём дневниковообразную книжицу, он очень удивился:

— Зачем, маэстро?..

— Хочу, — честно ответил я.

А что я ещё мог сказать…? Это возникло одномоментно и однозначно. Отчётливо. Не скажу, что мне до невтерпёжа хотелось заниматься такой работой: не моё это… Но — возникло. Вот так.

— Хочешь — что…? Несколько этюдов из жизни бродяги-ветерана?.. или — ночное пугало для добросовестных домохозяек и не менее добросовестных научных работников?..

— Понятия не имею! Откуда я знаю, что получится?

Миша посмотрел на меня весьма ехидно.

— Миш, не будь занудой!..Я всегда избегал разговоров о тебе, причём не только публичных, но и тет-а-тет. Меня самого эта идея несколько смущает…

— А может — чудишь?

— Нет. Пришло. Пришло и всё тут.

— Тогда — пиши.

— Так ты не против?

— Сева, меня это не слишком радует… но и не слишком огорчает. Раз пришло — значит, надо. Пиши.

Этот разговор был у нас в начале февраля данного (2005) года. Лёгкий мороз. ГЬлолёд. Мы часа два бродили с Мишей по закоулкам Серебровки, спотыкаясь и периодически шлёпаясь.

Букетик-Миша вот уже несколько дней как появился в Туле. Появился почти одновременно с моей долгожданной (почти НЕ-жданной) радостью: трёхлетний (с хвостиком…) кошмар — закончился, тучи размыло, боль ушла. И хотя я по-прежнему был весь в гирляндах недугов, но — встал на ноги, распрямился… Кое-что произошло, очень огромное и пронзительное КОЕ-ЧТО. Я не буду рассказывать об этом.