Провославие в Пруссии. Век ХVIII

Утром 8 июля цесаревич отправился в Кёнигсберг, куда и прибыл io июля. В Кёнигсберге встреча наследника русского престола была организована ещё более пышно. Местные власти специально соорудили триумфальную арку для въезда кортежа цесаревича. Четыре дня пребывания в Кёнигсберге превратились в непрерывную череду приёмов, званых обедов, посещений достопримечательностей, военных учений местных полков, феерверков… В этом прусском городе оказалось немало «соотечественников». Проживавшие в Кёнигсберге по торговым делам «могилевские жиды» преподнесли наследнику русского престола оду, после чего великий князь Павел Петрович соблагоизволил посетить местную синагогу, где пробыл три четверти часа. Здесь ему вручили ещё одну оду уже от Кёнигсбергских евреев, напечатанную на еврейском и немецком языках[218]. «Могилёвские жиды» стали подданными Российской империи совсем недавно, в 1772 году, по результатам Первого раздела Речи Посполитой. Город Могилёв тогда стал центром Могилёвской провинции, а с 1777 года – Могилёвской губернии.

12 июля обеденный стол на 46 особ был накрыт в доме проживавшего в Кёнигсберге Российского императорского действительного тайного советника графа Кайзерлинга[219], упомянутого выше. Вечером в этом доме цесаревичу от имени академического общества была преподнесена ода обучавшимся в Кёнигсбергском университете князем Дмитрием Михайловичем Щербатовым, также упомянутым выше. В биографическом словаре Костяшова и Кретинина «Россияне в Восточной Пруссии» (часть 1, стр. 159) указано, что ода была преподнесена молодым князем Михаилом Щербатовым, но это утверждение является явной ошибкой. Про Канта во время пребывания цесаревича в Кёнигсберге никто не вспомнил. 13 июля наследник русского престола покинул Кёнигсберг и на следующий день въехал в Эльбинг, уже ставший прусским городом после первого раздела Речи Посполитой в 1772 году. И здесь цесаревича ждала торжественная встреча, и здесь была сооружена триумфальная арка. Триумфальная арка и торжественная встреча ждали цесаревича и в Мариенбурге, где он ночевал в орденском замке. В Диршау местные жители соорудили несколько триумфальных арок. То же повторялось в прусских городках перед Данцигом и в самом Данциге, после которого наследник отправился в Берлин. В Берлине Павел Петрович сделал предложение Софии Доротее, получил согласие и в августе направился обратно в Россию. Путь снова проходил через Кёнигсберг, в который цесаревич въехал 14 августа. Снова была торжественная встреча. Снова местные жители соорудили триумфальную арку, теперь в районе Бранденбургских ворот. Снова в городе был всенародный праздник, иллюминация, толпы народа. Через Мемель, Митаву и Ригу наследник 19 августа вернулся в «Сарское село». Вслед за ним в Россию приехала София Доротея. Она перешла в православие, стала зваться Марией Федоровной и сочеталась браком с великим князем Павлом Петровичем.

Во второй половине XVIII века многократно увеличивается поток русских, проезжающих через Кёнигсберг в Западную Европу и обратно. Кратчайший путь из Санкт-Петербурга в Европу вёл через Пруссию, и им активно пользовались. Так, в июне 1789 года через Кёнигсберг в Западную Европу проехал двадцатидвухлетний Николай Карамзин. Свои впечатления о поездке по Европе он описал в «Письмах русского путешественника». Путешествуя по Пруссии, Саксонии, Швейцарии и Франции, Карамзин искал новые впечатления, наносил визиты писателям и философом, чьи имена тогда были на слуху. В Кёнигсберге он посетил Канта и имел с ним трёхчасовую беседу. Следует отметить, что оригинальных русских воспоминаний о Канте сохранилось крайне мало. Так, Андрей Болотов в своих подробнейших «Записках» не написал о Канте ни слова. Русские студенты Кёнигсбергского университета Канта всячески избегали, предпочитая других философов (Веймана и Бука). Фактически существуют только два свидетельства русских людей того времени о Канте, одно из которых принадлежит Николаю Карамзину. Отметим, что в 1789 году Кант был в зените своей славы. По этой причине Карамзин и решил пообщаться с немецким философом. Нет никаких оснований считать, что Карамзин до встречи с Кантом читал его сочинения и был знаком с кантовской философией. Можно отметить, что Карамзин представил Канта в «Письмах русского путешественника» внешне добрым и приятным человеком. Но, несмотря на почтение к философу, в описании встречи с ним мы можем заметить и некоторую иронию. Рассказ о встрече завершается такими словами: «Всё просто, кроме… его метафизики». В конце разговора Карамзин поинтересовался новыми работами философа:

«Он записал мне титулы двух своих сочинений, которые я не читал: Kritik der praktischen Vernunft и Metaphysik der Sitten – и сию записку буду хранить как священный памятник».