Провославие в Пруссии. Век ХVIII

В занятом русской армией Мариенвердере её главнокомандующий Вилим Фермор регулярно посещал местную кирху и слушал проповеди, которые произносил исполнявший должность диакона прусский подданный Теге. Эти проповеди Фермору понравились, и он назначил Теге полковым пастором русской армии. В записках о своей службе Теге оставил довольно любопытную оценку религиозности командующего русской армией Фермора:

«Он был очень благочестив и строго смотрел, чтобы в армии соблюдались, хотя внешние, обряды веры. Каждый полк имел своего священника, начальником их был протопоп. В армии до сих пор не было только пастора, а между тем сам граф, многие генералы и некоторые штаб и обер-офицеры исповедовали лютеранскую веру. Вышеозначенным текстом [проповеди] граф хотел показать свою радость о том, что нашел себе проповедника»[60].

«Он был очень благочестив, и, соблюдая в точности все постановления лютеранской веры, никогда не пропускал воскреснаго богослужения. Накануне всякой дневки, которая обыкновенно бывала на третьи сутки, я получал приказание назавтра говорить проповедь. Граф приобщался Св. Таин только однажды в год, в день Вознесения Господня. Он был чрезвычайно милосерд к бедным и притесненным. Просители, хотя бы подданные неприятельскаго государства, никогда не уходили от графа без удовлетворения. Он безотлагательно изследывал жалобу, и строго наказывал виновнаго»[61].

После занятия Восточной Пруссии армия двинулась дальше, оставив несколько гарнизонов в самых крупных городах. Если при гарнизоне оказывалась полевая церковь, в ней регулярно совершались богослужения. В самом Кёнигсберге с марта 1758 года стояли Азовский и Архангелогородский пехотные полки. Походные полковые церкви попеременно развёртывались в орденском замке и считались гарнизонной церковью. Довольно быстро Кёнигсберг стал тыловым городом. При этом потребность в проведении в Кёнигсберге постоянных богослужений постоянно увеличивалась. В городе появилось довольно много русских чиновников и членов их семей. Число русских купцов из-за войны также увеличилось: они снабжали действующую армию всем необходимым, а коммуникации проходили через Восточную Пруссию. Между тем русская армия под командованием генерал-аншефа Фермора вела боевые действия против прусаков.

6 июня генерал-аншеф Фермор утвердил Расписание армии на летнюю кампанию 1758 года. По этому расписанию Азовский и Архангелогородский полки оставались в гарнизоне Кёнигсберга временно. В Пиллау и Мемеле находилось по батальону Пермского полка. По прибытии из Риги пяти запасных батальонов все эти три полка (Азовский, Архангелогород-ский и Пермский) должны были следовать в Мариенвердер и присоединиться к действующей армии[62]. В середине лета 1758 года покинул Кёнигсберг Азовский полк вместе со своей походной церковью. Осенью Кёнигсберг покинул и Арханге-логородский полк. Роль гарнизона Кёнигсберга стали выполнять прибывшие из Риги резервные батальоны Невского, Черниговского и Воронежского полков. Батальоны эти не имели церквей. В резервных батальонах не было по штату и священнослужителей. Запасные батальоны сменили также Пермский полк в Мемеле и Пиллау. Следует отметить, что со многими офицерами этих батальонов в завоёванные прусские города приехали и их жены. Жены были даже у некоторых нижних чинов. Так, подготовкой третьих (запасных) батальонов для действующей армии в Кёнигсберге руководил генерал-майор Иван Иванович Пальменбах. Губернатор Корф официально запросил у него сведения о том, есть ли среди нижних чинов женатые люди и сколько таковых проживает в городе вместе с женами. Пальменбах доложил, что «солдатских жен, находящихся при мужьях в Кёнигсберге», было в тот период двадцать три[63].