Провославие в Пруссии. Век ХVIII

Семеро церковников были распределены следующим образом: в Кёнигсберг – Симеон Андреев, Яков Андреев и Николай Дмитриев; в Пиллау – Яков Антонов и Иона Матвеев; в Мемель – Николай Иванов и Никифор Иванов. В очередной раз был уточнен размер годового жалования: архимандриту (по именному Ея Императорского Величества указу) 1200 рублей, иеромонаху – боо рублей, протопопу – 500 рублей, трём священникам и иеродиакону – по 400 рублей, двум диаконам – по 300 рублей, певчим восьми (по прибытии их из Малороссии) – по 200 рублей, церковникам семи – по 150 рублей. Итого: 7150 рублей в год[124].

Отправку в Кёнигсберг и Пиллау священно-церковнослужителей с семьями и трех оборудованных церквей взял с подряда за 350 рублей купец из города Ростока Иван Кренкин на датском корабле «Фрауоне» под управлением шкипера Томаса Бокрайна. Протопоп Михаил Иванов, иереи Василий Семенов и Петр Феодотов просили Синод позволить им отправиться в Мемель сухим путём, «в виду болезни некоторых, а также их малолетних детей и жен». Иеродиакон Илларион просил отсрочить его отъезд, «в виду приключившейся лихорадки и некоторой слабости». Синод своим постановлением 14 июня 1760 года (задним числом) уважил эти просьбы[125].

Назначенный к отправлению в Пруссию из Новгородской епархии диакон Петр Федоров в своем прошении жаловался Синоду, что 8 июня, при отъезде его из Новгорода, на него набросились его свояки и родственники: канцелярист новгородской губернской канцелярии Мирон Федоров-Карпов, тесть купец Ермолай Артемьев, пономарь Петропавловской церкви, что на Славнее, Никита Ефимов и другие. Они дубиной едва не избили его, увезли неизвестно куда его жену и сына, грозились убить его. Поэтому он был вынужден взять провожатым своего брата купца Федорова и приехал в Петербург без семьи и пожитков, коих было не меньше, чем на 50 рублей. Синод просил Новгородскую губернскую канцелярию и магистрат

«учинить немедленный розыск жены и малолетнего сына диакона Федорова, уехавшаго в Пруссию, и на средства виновных отправить в Пруссию, а за их незаконныя деяния, как отбитие жены и сына, побои и ограбление, учинить с ними по закону».

О проступке пономаря Никиты Ефимова, для его наказания, был извещен Новгородский архиепископ Димитрий[126]. Диакон Петр Федоров тем временем убыл в Пруссию, и дело разбиралось уже в его отсутствие.

Новгородский магистрат донес Синоду о результатах допросов обвиняемых. Тесть диакона купец Ермолай Артемьев заявил, что с диаконом в Петербург ехала не его дочь, то есть жена диакона, а чужая женщина. Жена же с сыном ушла от диакона гораздо раньше отъезда, так как тот нестерпимо был её. Сын купца, брат жены диакона, подтвердил показания своего отца, добавив, что пожитков с диаконовского воза на 50 рублей они не брали, а забрали только бельё его жены. Это показание несколько непонятно, но его подтвердили и другие. В данном случае могли быть разные причины семейной ссоры. Возможно, диакон действительно бил свою жену, и она от него ушла. Но, возможно, родные жены не захотели, чтобы она ехала в какую-то там Пруссию, а потому действительно применили силу. Всё собранное магистрат представил на усмотрение Синода. Новгородский архиепископ в свою очередь доложил Синоду о том, что пономарь Никита Ефимов себя виновным не признал, а посему нужны явные доказательства его вины со стороны диакона Федорова. При этом пономарь всё равно был наказан архиепископом, о чём Синоду прилагалось свидетельство. Дальнейшее решение по жалобе диакона Петра Федорова не известно, но в 1761 году он был в Мемеле уже со своей семьёй. При этом сам он через некоторое время впал то ли в пьянство, то ли в безумие, и был выслан из Пруссии обратно в свою Новгородскую епархию, о чем будет рассказано ниже. Пока же Святейшему Синоду пришлось постоянно следить за ситуацией в Пруссии и даже вмешиваться в её развитие.

Прибытие в Пруссию

Губернатор Корф рапортовал Синоду, что

«архимандрит Ефрем с прочими священноцерковнослужителями, иконостасами, церковной утварью, ризницею 5-го июня в Кёнигсберг прибыли и протопоп, ехавший сухим путем прибыл в Мемель 15-го июня»[127].

Корф также просил поторопить отправку назначенных в Пруссию певчих из Малороссии. Таким образом, в первой половине июня 1760 года основная масса священно– и церковнослужителей, а также оборудование для трёх церквей были доставлены в Пруссию. Сразу же началась работа по обустройству храмов.