Проза И. А. Бунина. Философия, поэтика, диалоги

Обратимся к двум поэмам Пушкина – «Домик в Коломне» и «Медный всадник», объединенным, казалось бы, только именем главных героинь. На самом деле, при всем их контрастном различии, они сопоставимы как в плане общефилософской концепции, так и в сфере конкретной поэтики. Созданные в эпоху напряженных духовных исканий в жизни и творчестве Пушкина, поэмы по-разному и в разной степени глубины запечатлели эти поиски. В сюжет обеих поэм встроен конструкт семейного дома. Мифологический (символический) смысл дома определяется как «средоточие основных жизненных ценностей, счастья, достатка, единства семьи и рода. <…> Важнейшая символическая функция дома – защитная. <…> Человек укрывается в доме от врагов, которые не в силах переступить порог»[403]. Молодых хозяек обоих домов зовут одним именем – Параша (Прасковья). Повествование о судьбах этих домов развертывается в системе мотивов, связанных с символикой образа дома и имени Прасковья. Это мотивы дороги, коня, странников, судьбы героини и ее дома, ожидания счастья, любви, брака и др. Выбор имени обусловлен у Пушкина не в последнюю очередь сменой эстетических парадигм, когда нормативный принцип сменился принципом адекватности имени субъекту его носителя. Дав героине своего романа имя Татьяна, поэт специально оговаривает осознанное значение такого выбора. Имя Прасковья, если отталкиваться от этимологии и от значений, закрепленных в апокрифах, порождает напряженное семантическое поле, влияющее на концептуально-символический контекст обеих поэм. Наиболее известная и почитаемая из святых Параскев Параскева Пятница родилась в пятницу и, как и ее родители – благочестивые христиане, назвавшие свою дочь в честь пятницы, особо почитала этот день – день страданий Христа. Она мученически погибла с верой в будущее воскресение, всю жизнь свою полагая за приготовление к этому главному событию.

Героиня «Медного всадника» погибает, о судьбе же Параши из «Домика в Коломне» достоверно ничего не известно, но допустимо предположить, что выпадение из идиллического существования похоже, в сущности, на гибель. В обоих случаях семьи героинь неполные, следовательно, их дома недостаточно защищены. В числе благих дел святой Параскевы особо отмечены гостеприимство, готовность привечать странников. Напротив, жизнь поэмных героинь подчеркнуто закрытая, уединенная, дом одной из них находится на острове, другой – на окраине Петербурга. Создаются образы замкнутых пространств, отделенных от остального мира. Связь с внешним миром символизирует дорога под окном домика в Коломне и переправа через пролив. Параша из Коломны любит сидеть у окна и наблюдать за дорогой: «И кто бы ни проехал иль ни шел, всех успевала видеть». Окно – пространственный символ, означающий границу между мирами, это также путь проникновения в дом нечистой силы. Мифологическая семантика окна порождает коннотативное пространство образов дороги, воина-всадника (гвардеец на коне), ночного гостя (оборотня или тайного возлюбленного?). Дорога – символ судьбы, встречи, но также разлуки, измены, всяческих перемен. В «Медном всаднике» трагедия приходит с моря, в «Домике…» жизнь семьи изменит пришедший из ночи странный человек, как бы даже оборотень. В историю судеб вплетен мотив коня, одно из мифологических значений которого связано с темой Апокалипсиса: конь Медного всадника непосредственно несет это значение, в «Домике…», возможно, тот, кого приводит святочник ночью в дом Параши – гвардеец из тех, что гарцевали под ее окном. Героини живут напряженным ожиданием любви, встречи, будущего брака. Пушкин описывает, как самозабвенно Параша мечтает о встрече, и много раз в поэме повторяются мизансцены у окна, куда она все смотрит и ждет чего-то: «Бледная Диана глядела долго девушке в окно»[404]. Ожидания Параши в «Медном всаднике» косвенно выражены Евгением: «Уж кое-как себе устрою приют смиренный и простой – и в нем Парашу успокою <…> // И станет жить, и так до гроба рука с рукой дойдем мы оба, // И внуки нас похоронят» (4, 386–387). В обоих случаях ожидание счастья завершается катастрофой. В «Медном всаднике» это тема, выведенная в сюжет. В «Домике в Коломне» трагическая нота глубоко скрыта в повествовании. Ясно, однако, что дом снесен, и на его месте теперь возвышается многоэтажное строение: «Лачужки этой нет уж там. На месте // Ее построен трехэтажный дом» (4, 328). Вид этого строения вызывает в авторе-повествователе почти ненавистное чувство: «Мне стало грустно: на высокий дом // Глядел я косо. Если в эту пору // Пожар его бы охватил кругом, // То моему озлобленному взору // Приятно было пламя (4, 382). Далее автор описывает свое внутреннее состояние душевной борьбы со злыми чувствами и мыслями: «Странным сном бывает сердце полно. <…> Тогда блажен, кто крепко словом правит // И держит мысль на привязи свою, // Кто в сердце усыпляет или давит // Мгновенно прошипевшую змею» (4, 328).