Проза И. А. Бунина. Философия, поэтика, диалоги

Ученый не ставил перед собой задачу обстоятельного сопоставления указанных текстов, он лишь обозначил очевидные точки сближения двух художников. Вместе с тем представляется знаковым тот факт, что в одном контексте названы два произведения, объединенные не только проблематикой и тематическим сходством, но и, если можно так сказать, «топонимическим кодом». Речь идет о «Старых портретах» и «Суходоле». Вряд ли можно считать случайностью идентичность главных топонимов, которые, как и другие имена, являют прямое «присутствие» автора в художественном тексте, непосредственно связаны с авторской позицией. В «Старых портретах» Тургенева читаем: «Верстах в сорока от нашего села проживал много лет тому назад двоюродный дядя моей матери, отставной гвардии сержант и довольно богатый помещик Алексей Сергеич Телегин – в родовом своем имении Суходоле <…> Алексей Сергеич чуть не семьдесят лет сряду прожил в своем Суходоле (здесь и далее, кроме оговариваемых случаев, курсив мой. – Н. П.)» (13; 7, 12). Называя имение Хрущевых Суходолом и давая в связи с этим заголовок своей повести, Бунин, как мне кажется, прямо отослал читателей к прецедентному тексту. Это предположение подтверждается очевидными перекличками описаний: «Вижу, как теперь, этот старинный, уж точно дворянский, степной дом. Одноэтажный, с громадным мезонином, построенный в начале нынешнего столетия из удивительно толстых сосновых бревен, <…> он был очень обширен и вмещал множество комнат, довольно, правда, низких и темных: окна в стенах были прорублены маленькие, теплоты ради» («Старые портреты» – 13, 8); «…пошли мы бродить по темнеющим горницам. <…> Все было черно от времени, просто, грубо в этих пустых, низких горницах. <…> Доски пола были непомерно широки, темны и скользки, окна малы» («Суходол» – 3, 139–140); «Как водится (по-настоящему следует сказать: как водилось), службы, дворовые избы окружали господский дом со всех сторон – и сад к нему примыкал небольшой, но с хорошими фруктовыми деревьями, наливными яблоками и бессемянными грушами; на десять верст кругом тянулась плоская, жирноземная степь. Никакого высокого предмета для глаза: ни дерева, ни даже колокольни; где-где разве торчит ветряная мельница с прорехами в крыльях; уж точно Суходол!» («Старые портреты» – 13, 8); «…и деревня, и усадьба, и холмистые поля вокруг <…> полустепной простор, голые косогоры, на полях – рожь, овес, гречиха, на большой дороге – редкие дуплитстые ветлы, а по суходольскому верху – только белый голыш. <…> Только сад был, конечно, чудесный. <…> Дом был под соломенной крышей, толстой, темной и плотной. И глядел он на двор, по сторонам которого шли длиннейшие службы и людские в несколько связей, а за ними расстилался бесконечно зеленый выгон…» («Суходол» – 3, 146).

Такие фактурные переклички, переклички в деталях отчасти объясняются «происхождением» этих описаний: реальные впечатления, отразившиеся в подобных картинах, были во многом схожи у обоих художников. Однако такие внешние «совпадения» поддерживаются в бунинском тексте и структурным сходством описаний. Кроме того, «Старые портреты» и «Суходол» – тематически близкие произведения. Можно даже сказать, что тургеневский текст представляет собой своеобразный конспект тем, которые развернуты в «Суходоле». Это прежде всего тема рода, к которому принадлежал главный герой и верность которому он хранил: «… он был аристократ – скорей аристократ, чем барин. <…> У него в кабинете висело на стене родословное дерево Телегиных, очень ветвистое, со множеством кружков в виде яблоков, в золотой раме. “Мы, Телегины, – говорил он, – род исконный, извечный; сколько нас, Телегиных, ни было, – по прихожим не таскались, хребта не гнули, по рундучкам ног не отстаивали, по судам не кормились… сиднями сидели, каждый на своей чети (курсив автора. – Н. П.), свой человек, на своей земле <…> гнездари, сударь, домовитые!”» (13, 12). Обозначая тему дворянского рода, Тургенев акцентирует общенациональный момент в изображении своих героев, и это также сближает его с Буниным (правда, в отличие от автора «Суходола», он сосредотачивается преимущественно на внешних проявлениях национального): «Русский человек был Алексей Сергеич во всем: любил одни русские кушанья, любил русские песни <…> и говорил <…> славным русским языком…» (13, 19).