проза. жизни

Воздух вокруг был нестерпимо молочен и густ. Бледновато-топленый, он нападал на ноздри тонкой восковой пленкой. Становилось душно. Туристы выползали на улицу седыми, пестрыми шайками. По-английски каркали экскурсоводы. Улицы медленно оживали, разминаясь, куда-то тащили. И очень хотелось заблудиться в такой Испании. Совсем не киношной, не картинной. В Испании без героя. Это полезно: прикасаться руками к стенам домов, слушать сочный испанский мат, насквозь прокоптиться масляным чесночным запахом, выпирающим из окон.

Вот уже неделю я узнаю эту Испанию кожей. Может быть, это значит, что я кожей узнаю тебя. И через полдня, когда я встречусь с тобой, все будет просто. Ты выпьешь чуть слишком и начнешь гладить мои колени под душистой ресторанной скатертью...

С этой мыслью я внезапно вышла к маленькой каменной площади-пятачку, уставленной белыми столиками кафе. Тут было почти пусто, если не считать полного пожилого официанта, дремлющего у стойки. Он выглядел мирным, как утес, и успокаивал уже одним видом. На мгновенье мне захотелось стать внучкой, обнимать его крупную шею, пить яблочный сидр на парусиновой веранде. Пожалуй, нечестно было бы разбудить его, поэтому я подошла прямо к хорде бара и попросила у улыбчивого хозяина чашку воды со льдом. Он принес мне воды и тяжелый стакан томатного сока. С перцем и морковью. Холодного — стакан вспотел под рукой. Откуда он знал, что я люблю томатный сок? Может быть, все в Испании любят томатный сок. И мой спящий дед — тоже. Он пьет не сидр, а сок. Хозяин смотрел на меня и улыбался. Я наковыряла из кармана песеты, чтоб заплатить и за сок тоже, но он не взял денег. Он объяснил на английском, что я его первый клиент за сегодня, а это дает право на сок. Тогда я купила пребольшую бутылку кока-колы и смято дала бумажку на чай. Хозяин снова улыбнулся.

Первый клиент... Мне редко везет в лотереях, розыгрышах и лото. И, честно говоря, это успокаивает, не дает расслабить пресс. Первый клиент! Не хотелось думать о правах первого.

Я села за столик и принялась рисовать о тебе. О том, что твои руки утонут в моей коленной лунке, а глаза станут настороженными, потому что ты все-таки трусишь. И скатерть не такая уж длинная. Начнешь бояться и для других делать вид, что поправляешь юбку. Тебе неловко будет нежить мое колено, но сдаваться не в твоих интересах. Ах, скорее бы подошел официант — мне захочется встать и выйти из ресторана, но я останусь.

Улица под ногами жарила кожицу сандалий. На верхней губе запеклись помидорные усы. Со стороны это выглядело... — я вынула из рюкзака зеркало... — нелепо. Усы стали темно-коричневыми. Гранада наблюдала за мной из-под темных очков. Видела, как я шляюсь по ее мускулатуре, как покупаю яблоки и виноград, как смеюсь над самой собой, подбирающей испанские слова.

Это была игра, в которой нет ни победителей, ни побежденных. В нее играешь с каждым городом, встречающим тебя впервые или после долгой разлуки. Игра начинается внезапно, с какой-то мелкой детали: вот кепка. Волосы из под нее текут почти знакомо, и музыка из окна. надо же, совсем та, что так нравилась мне прошлой осенью, похожая походка. Конечно, она не может тут оказаться. Город завлекает ассоциациями. Кажется приятелем. Но потом. Уже совершенно спутав времена и лица, угощает до одури чужими картинами. Это жестоко. Пугаясь, понимаешь, что только сейчас в жилы катится настоящая кровь этого Города, и начинаешь прислушиваться — смогла ли Та кровь смешаться с привычной твоей кровью? Я никогда не хотела услышать ответ с первого раза. Мне нравилось снова и снова сталкиваться с инквизицией городов. Испытывать себя на прочность и призрачность.

Но с Гранадой все произошло мгновенно. Или мне так показалось. Странно для себя, не следя шагов я вышла в маленький желтый дворик тупика. Дома стояли спинами друг к другу, закрывая солнце. Здесь лежали желанные пластины тени, полукругом стояло человек десять и звучала гитара. Перед глазами плавились зеленоватые пятнышки, как это обычно бывает после яркого света, потому я прошла глубже, чтоб увидеть гитариста. Но вместо гитариста на каменной ступени стоял маленький магнитофон, и высокая женщина в синем, с крылатыми воланами платье танцевала фламенко.