Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

Вместе с тем, эпоха Екатерины II принесла с собой и нарастающую институционализацию и рутинизацию управления образованием и административного предпринимательства в образовании и, соответственно, новые методы предпринимательства и новые типы проектов. Шумпетер увязывал предпринимательство с определенной стадией в эволюции организации: со временем создаваемые предпринимателями небольшие фирмы разрастаются или сливаются с другими фирмами, образуя «бюрократизированные гиганты», которые «экспроприируют» менее успешных предпринимателей и поглощают мелкие фирмы в данной отрасли. Внутри этих «гигантов» предпринимательство принимает иные формы: здесь в качестве предпринимателей эпизодически действуют наемные сотрудники809. Нечто похожее мы наблюдаем к концу XVIII века и в управлении образованием, где в роли административных предпринимателей все чаще выступают должностные лица вновь создаваемых правительственных органов, специализирующихся на управлении в этой сфере. Такие предприниматели все активнее используют в своих целях рычаги формирующейся бюрократической машины и работают над консолидацией разрозненных проектов, унаследованных от предшествующих эпох, в единую государственную образовательную монополию. В этом смысле к концу екатерининского царствования история административного предпринимательства начинает сливаться с историей зарождающихся профессий и профессиональных корпораций и с историей институционализации экспертизы и бюрократической политики – или «политики групповых интересов (interests-group politics)», как ее называет Альфред Дж. Рибер, – которые неоднократно становились предметом изучения со стороны историков810.

При этом и сама нарастающая институционализация управления в образовании также может быть описана как результат непрестанного прожектерства, усилий многочисленных «низовых» предпринимателей – учителей, администраторов, самоназванных экспертов, которые стремились к самореализации, самопрезентации и самопродвижению и в процессе реализации своих амбиций формировали педагогику и управление в образовании как особую профессиональную сферу. Созванная Екатериной II Уложенная комиссия включала и частную «комиссию об училищах и призрения требующих»: таким образом, подача и обсуждение образовательных проектов легитимизировалось и рутинизировалось811. Особенно активно боролась за роль ведущего экспертного центра в сфере образования Академия наук. Логичным продолжением этой тенденции стало и создание в 1782 году Комиссии об учреждении народных училищ. С одной стороны, эти и другие комиссии вроде бы предоставляли потенциальным предпринимателям официальные каналы для продвижения своих образовательных проектов, но, с другой, они все больше претендовали на право контролировать доступ в образовательное поле, оценивать и отсеивать инициативы других игроков812.

В результате набор стратегий, доступных предприимчивым экспертам, расширялся: помимо установления контроля над той или иной конкретной организацией, они могли теперь стремиться и к перехвату возникающих регуляторных рычагов. Желая обосновать собственный статус как управленцев и экспертов, административные предприниматели выступают в качестве поборников «просвещения» и «правильного порядка», претендуя на право регулировать, контролировать и даже искоренять «нерегулярные» образовательные проекты. Дьякон Иродион Тихонов, которому было поручено провести в 1722 году аттестацию учителей в Санкт-Петербурге, в итоге объявил большую часть выявленных им наставников непригодными для такой деятельности и потребовал от них подпиской отказаться от дальнейшего учительства; тем же, кто все-таки смог пройти устроенную им проверку, он попытался навязать новый, «грамматический» метод преподавания. Не удовлетворившись этим, Тихонов предпринимал дальнейшие попытки найти в городе укрывающихся от смотра учителей: такие мастера описывались им как «учащие без указа» – совершенно нормальная и обычная до того практика объявлялась теперь подпольной незаконной деятельностью813. Маловероятно, что Тихонову удалось добиться соблюдения разработанных им требований; в противном случае доступ к образованию в столице должен был, конечно, сократиться.

Уже в 1757 году иностранцам, желающим получить место домашнего учителя, предписано было предварительно сдавать экзамен при Академии наук в Санкт-Петербурге или при Московском университете. Когда два десятилетия спустя, в 1780-х годах, Екатерина II поручила Академии наук обследовать имеющиеся в Санкт-Петербурге частные школы, академики завершили свой доклад обращением к государыне с просьбой «ввести в действие особливое правительство», вменив ему в обязанность контроль над школами и учителями, «дабы тем в лучшее привести совершенство народное воспитание». Другое обследование, проведенное экспертами четыре года спустя, вылилось в закрытие всех (!) «русских» школ, существовавших в столичных приходах, так как преподавание там было объявлено членами комиссии «весьма несовершенным»814.