Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

Многие такие учителя создавали свои собственные, все более институционализированные школы разного масштаба. В 1733 году некто Мартин ван дер Шер поместил объявление в «Санкт-Петербургских ведомостях», предлагая обучать молодых людей «итальянской и шкиперской бухгалтерской науке» за фиксированную плату, размер которой зависел от их предшествующей арифметической подготовки; желающим предлагался также полный пансион или полупансион. В целом, за период с 1749 по 1782 год мы находим в «Санкт-Петербургских ведомостях» не менее 118 объявлений, авторы которых предлагали частные услуги по разного рода обучению. В дневнике Ивана Анненкова, состоятельного курского помещика, упоминается целый ряд иноземных учителей, практиковавших в середине столетия свое ремесло в этой, в общем-то, глухой провинции: «француз Петр Дефорж», «иноземец Яган Герц», «иноземец Иван Иванов сын Цвинкер», «француз Андрей Степанов сын Готре», «француз Михайла Иванов сын Лаваль». Как следует из записей Анненкова, эти мастера не просто давали уроки, но содержали нечто вроде небольших школ, предлагая ученикам также и пансион по цене от двух до четырех рублей в месяц. Проведенное в 1780 году обследование выявило в Санкт-Петербурге 26 частных пансионов, содержавшихся в основном иностранцами, и более трех десятков «русских» школ, организованных в отдельных приходах. В Москве обследование 1785 года выявило одиннадцать более-менее институционализованных частных пансионов, пусть и очень небольших799. Целый ряд частных школ существовал и в провинциальных городах, особенно в прибалтийских губерниях, но также и в Смоленске, Новгороде и Малороссии. В целом, как минимум до середины XIX века частные школы в России были более многочисленными и имели более широкий охват, чем государственные. Справедливости ради следует признать, впрочем, что многие из этих частных школ существовали в орбите государственных учебных заведений, готовя учеников к поступлению в последние или предлагая им дополнительные уроки, а учителям государственных школ – возможность для приработков800.

Кроме того, хотя мы и привыкли описывать историю образования в России XVIII века как череду успешных проектов, поддержанных государством и государем, мы часто упускаем из виду еще более длинную, пожалуй, череду проектов, которые не получили никакой поддержки или были просто заблокированы правительством. Ранний, но характерный пример – это уже упоминавшаяся выше школа барона фон Нирота, эстляндского помещика и бывшего шведского полковника, перешедшего на русскую службу после оккупации Петром Прибалтики. Ниротом двигали его пиетистские воззрения, а также, несомненно, стремление представить себя в глазах императора энтузиастом «общего блага»: результатом стала школа с сиротским приютом, основанная им в своем поместье и на свои средства в конце 1710-х годов. Составленный бароном проект «привилегии» призван был кодифицировать его пиетистскую по своей сути педагогическую доктрину, официально зафиксировать собственную роль Нирота в управлении школой как ее «протектора», а также защитить школу от произвола со стороны местных российских властей. Казалось бы, заведение Нирота полностью соответствовало устремлениям Петра. Оно предлагало российским подданным царя «западное» образование и воспитание, призванное подготовить их к двойной роли верного слуги государя и благовоспитанного дворянина, и, как кажется, Петр относился к проекту в целом благосклонно. Однако он не оказал ему никакой значимой поддержки и, похоже, так и не удосужился утвердить «привилегию». В результате школа постепенно пришла в упадок и, в итоге, обанкротилась в 1730-х годах801. К середине XVIII столетия мы видим все больше предложений и даже требований о создании образовательных заведений, исходящих от местных элит, в особенности в Прибалтике и Украине, но также и от дворянских сообществ Московской, например, или Псковской губерний; дворяне просили об открытии гимназий или университетов и даже вызывались их финансировать. Но поскольку авторам этих предложений не удавалось вписать свои проекты в придворные стратегии какого-нибудь влиятельного вельможи, они неизбежно были обречены на неудачу802.