Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

В самом деле, в конце XVII – начале XVIII века Московское государство становится ареной миссионерской активности и весьма оживленного соперничества между представителями целого ряда церквей и конфессий. На протяжении двух предшествующих царствований первую скрипку тут играли православные греки и украинцы; теперь их теснили католики и протестанты160. Первые школы, основанные представителями западноевропейских деноминаций, появляются в Москве в конце XVII века в Немецкой слободе и обслуживают именно ее обитателей. По мере того, как учение у иноземцев становится все более модным среди русской элиты, «мастера» этих школ стремятся расширить свою аудиторию за пределы иноземческого сообщества и привлечь отпрысков богатых и знатных москвичей. Учителей прельщали и возможность получать дополнительные доходы, и надежда обрести в лице родителей своих учеников влиятельных патронов, а значит и шансы на выгодное трудоустройство в качестве домашнего учителя или даже на государевой службе. Не упускали они – особенно иезуиты – из виду и собственно миссионерские задачи, возможное приобщения московитской молодежи к собственной вере. Наконец, создание собственной школы позволяло соответствующей деноминации заявить о себе перед лицом царя и московских властей. Конкурирующие школьные предприниматели стремились опереться на поддержку своих высокопоставленных единоверцев на русской службе; адаптировали свою программу к запросам высокородных русских учеников, которые все больше видели себя частью общеевропейского благородного сословия (в частности, в программу обучения включались танцы и фехтование); пытались привлечь квалифицированных учителей из Западной Европы. Естественно, эти предприниматели реализовывали те модели и методы обучения, с которыми они сами были знакомы и которые соответствовали их конфессиональным установкам. В то же время, некоторые из этих педагогических методов могли оказаться полезными и как инструмент самопрезентации: стремясь произвести впечатление на царя и русских сановников, эти учителя и их ученики сочиняли и представляли орации и панегирики, устраивали театральные представления161.

К 1700 году активность греков, столь заметных в предшествующие десятилетия, сходит на нет; малороссиянам, однако, удается отстоять свои позиции. После того, как в 1701 году Стефан Яворский стал местоблюстителем патриаршего престола, «киевляне» смогли взять под контроль основанную Лихудами академию и дать отпор иезуитам. Разумеется, огромную роль тут сыграла и политика Петра, последовательно комплектовавшего церковную иерархию выходцами из Малороссии, многие из которых были выпускниками киевской академии. Но те образовательные проекты, которые некоторые из них реализовывали в своих новых епархиях, никак не вытекали из указаний Петра и не обязательно даже получали его поддержку, что особенно ярко видно в случае выдающейся школы, основанной митрополитом Дмитрием Ростовским (1651–1709), но безжалостно закрытой правительством под предлогом экономии средств. Проекты эти, скорее, следует рассматривать как попытку воспроизведения того образовательного идеала, который был привычным для самих этих иерархов162.

Особенно заметными игроками в первые годы столетия становятся пиетисты. Течение это было широко представлено среди служивших в России иноземцев еще с конца XVII века; к нему нередко принадлежали лютеранские пасторы, учителя, медики. Лидер этого движения Август Герман Франке (1663–1727) лично интересовался происходящим в России и специально работал над расширением присутствия пиетистов во владениях царя именно с миссионерскими целями. Хотя перспективы духовного пробуждения России (в пиетистском смысле) он, вообще-то, воспринимал довольно скептически, Франке тем не менее стремился организовать обучение в Галле греческих студентов с целью последующей инфильтрации русской православной церкви. Уже в 1698 году он сумел устроить посещение Галле членами Великого посольства; позднее он лично наблюдал за обучением в Галле сыновей некоторых видных царских приближенных. Со временем целый ряд пиетистов и симпатизирующих пиетизму, включая учеников самого Франке из Галле, устроились на русскую службу и достигли на ней значимых позиций163.

Франке и его пиетистская сеть оказывали поддержку различным образовательным проектам в России, например, школе, открытой в 1710-х годах в Тобольске шведскими военнопленными. С одной стороны, это была прямо религиозная инициатива, отражавшая потребность основавшего ее офицера в благочестивом действии. С другой, она помогала ему и его товарищам по плену зарабатывать себе на жизнь, то есть выживать. Школа эта была в высшей степени передовой по стандартам того времени, например, в ней были собственные писаные регламенты; тем не менее она не получила ровно никакой поддержки от русских властей164.