Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

В основе этой ползучей институционализации лежали, таким образом, не приоритеты «модерного» государства и абстрактного прогресса, но интересы конкретных административных акторов, которым соответствующие изменения могли быть полезны для достижения каких-то их собственных целей. В этом отношении повседневное институциональное строительство, движимое прагматическими интересами индивидуальных учителей и администраторов, разительно отличается от концептуально нагруженного прожектерства, примером которого могут служить подготовленные в 1730-х годах графом Остерманом или его сотрудниками предложения о реформе Морской академии. С одной стороны, выдвигая этот и подобные ему проекты, и сам Остерман тоже неизбежно преследовал какие-то свои карьерные цели. С другой, в проекте этом были заложены ультрасовременные для того времени педагогические технологии: он предполагал артикуляцию и формализацию методов преподавания, бюрократизацию и разграничение обязанностей и полномочий внутри школы. Эти технологии, однако, имели мало отношения к прагматической стороне морской службы; самое же главное, они мало чем могли пригодиться морякам-практикам и другим политическим игрокам как инструмент для продвижения их интересов. Неудивительно, что предложения Остермана выглядели для них малопонятными и избыточными и в результате были забыты сразу же после падения самого сановника.

ГАРДЕМАРИНЫ И ШКОЛЬНИКИ

Свидетельств прямого участия Петра в жизни Морской академии после увольнения Сент-Илера у нас, мягко говоря, немного. «Походные журналы» царя, в которых на протяжении всего петровского царствования записывались его занятия и перемещения (вопреки названию, не только во время походов, но и во время пребывания в столицах), не содержат упоминаний о его визитах в Морскую академию после 1715 года. Вообще в журналах этих часто фиксируются самые мелкие, незначительные события: из них мы узнаем, какие церкви, похороны или свадьбы посещал монарх, где он ел и где ночевал. 7 февраля 1721 года, например, Петр побывал на галерной верфи и в канатных сараях, 4 марта он сажал яблони, 9 и 10 марта осматривал больных гвардейцев в госпитале и так далее428. Морская академия, однако, не упоминается среди подобных визитов. Конечно, «походные журналы», при всей своей детальности, далеко не полны: из других источников нам известно, что Петр побывал в академии как минимум один раз, 10 июля 1724 года. Хотя этот визит не отмечен в «походном журнале», он отразился в других документах, поскольку правительственные органы обсуждали реализацию данных Петром по этому случаю указаний429. Исходя из этого, можно допустить, что были и другие, неизвестные нам посещения Морской академии: но даже если и так, уже сам тот факт, что они не удостоились быть записанными в «походных журналах», крайне примечателен.

И в самом деле, царь, как кажется, гораздо больше интересовался не школьной, а практической подготовкой будущих морских офицеров. Уже в самые первые годы XVIII столетия, и особенно после 1706 года, молодых дворян, прошедших обучение в Навигацкой школе, направляют на практику в составе действующих эскадр; многие из них получают возможность приобрести необходимый опыт в иностранных флотах430. И если свидетельств посещения Петром Морской академии практически нет, то, наоборот, его глубокая вовлеченность в отбор гардемаринов и направляемых за границу «волонтеров», а также в экзаменование возвращающихся хорошо задокументированы. Будущий адмирал Семен Иванович Мордвинов (1701–1777) вспоминает в своих записках о смотре молодых дворян, проводившемся в 1715 году самим монархом. Мордвинова определили в учение, но уже в 1716 году он был вызван на еще один смотр, который опять проводился лично Петром в доме Апраксина: молодого человека, вместе с четырьмя десятками других, отобрали для посылки на флот, стоявший в Ревеле. По прибытии недорослей определили в «гардемарины», и, как замечает не без гордости Мордвинов, «с того времени начало восприяли гардемарины»431. В 1717–1719 годах Петр лично отслеживал перемещения молодых русских дворян, проходящих морскую практику в европейских странах, распоряжался о выплате им положенного жалованья, давал инструкции своим представителям о подборе учителей, приказывал перевести «волонтеров» из Венеции (поскольку военные действия против турок там завершились) в Испанию (где они смогут приобрести больше опыта на галерах) и так далее432.