Проживи мою жизнь

Кивнув на прощание, Вероника подхватила пару корзин и медленно пошла по дороге, ведущей к близкой кромке леса. Пели птицы, в траве жужжали насекомые, и свежий воздух свободы чуть кружил голову. Под кронами сосен и елей царила прохлада, с редких берез и осин слетали первые желтые листья, предвестники скорой осени. Зеленый мох пружинил под ногами и таил в себе несметные богатства: вот россыпь рыжих лисичек у поваленного ствола, а там гордо несет коричневато-серую шляпку крепкий подберезовик, в переплетении гибких стволов подлеска спрятались подосиновики, а у кромки болотца выглядывают желтоватые моховики. Две большие корзины наполнены доверху, и Ника с трудом бредет обратно, отмечая черничник по левую руку от тропы и еще один куст орешника по правую.

У ворот ее ждал встревоженный Барт. Оказывается, ее не было несколько часов. Загулялась, не спеша собирая грибы, и забыла про время. Зато как он обрадовался, увидев полные корзины. Порывисто обнял смутившуюся девушку, и, не слушая возражений, усадил обедать.

— Сначала перекуси и отдохни немного. Если ты сегодня сотрешь ноги, шастая по лесу, и завтра не сможешь ходить, спасибо тебе никто не скажет. И так, вон как славно потрудилась. — Он помолчал, вертя в руках кусок лепешки с сыром. — Знаешь, я много лет молил богов, прося послать нам хоть какую-то помощь, и они услышали мои молитвы. Ты готова спасать людей в долине, хотя сама находишься на грани.

— На грани? — Вероника даже есть перестала, не понимая, что он имеет в виду. Потом сообразила и закашлялась, судорожно пытаясь найти объяснение своему цветущему виду. — Не думаю, что скоро умру. В начале пути мне становилось хуже день ото дня. Но в какой-то момент кризис миновал, и я вновь стала чувствовать себя лучше. Сейчас я ощущаю пустоту под сердцем, но она никак не беспокоит меня.

— Хм, интересно. Ты знала, что у пустышек тоже есть это ощущение? Будто чего-то не хватает? Это пустой магический резервуар. Все детство мы ждем, что он наполнится силой, и остальное население примет нас. Но проходит год за годом, а под сердцем все также пусто. Может, ты действительно как-то переродилась в пустышку? Я был бы очень рад, если это так. И не только из-за твоей помощи… — тихо закончил он.

Они помолчали, запивая нехитрый обед травяным чаем. Было очень уютно сидеть на нагретых за день камнях и любоваться нетронутой природой, чувствуя рядом дружескую поддержку. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Вероника поднялась, стряхивая с колен крошки, и закинула на плечо мешок.

— Я еще раз схожу в лес. Попробую поставить силки там, где видела следы зайцев. И соберу лесных орехов. Еще я видела несколько кустов малины. Здесь, на открытых участках, она уже отошла. А в тени деревьев можно отыскать хорошие гроздья.

Барт смотрел, как тонкая фигурка исчезает за деревьями. И желание жить и быть счастливым вновь пускало нежные ростки в его огрубевшем сердце. Он устал за последние годы. Очень устал от постоянной борьбы, голода и болезней, от невозможности хоть что-то изменить в этом чудовищном круговороте жизни и смерти. Анника была лучом надежды, весенним солнышком, растапливающим вечную мерзлоту. Ее появление обещало жителям долины изменения, о которых каждый безуспешно просил богов, почему-то отвернувшихся от особенных детей своих.

Глава 20

Королевство Фродлэнд. Несчастье

Никогда не теряй надежду,

Заплутав в больной темноте.

Коль не можешь шагать как прежде,

Я приду, помогу тебе.

— Молли, все готово, уже разливать по тарелкам? — спросила Вероника, стоя у дровяной плиты и медленно помешивая ароматный суп.

— Подожди, сама сделаю. Нечего тебе скакать, лежала бы лучше, — женщина привычно ворчала, нарезая хлеб и расставляя на кухонном столе посуду.

Ника улыбнулась, подхватила тяжелую кастрюлю и осторожно перенесла на деревянную подставку. Она уже три дня находилась на попечении Молли в местном подобии больницы и привыкла к ее нарочито сердитому тону. В последний раз, собирая в лесу грибы, девушка упала, споткнувшись о древесный корень, и сильно поранила ногу острым сучком. Превозмогая боль, кое-как перевязала рану и поковыляла к дороге. Корзину пришлось бросить в лесу, оставался только наплечный мешок с лесными орехами, и тот казался неподъемной ношей. Перед глазами плясали разноцветные круги, руки дрожали, она всей тяжестью наваливалась на подобранные палки, с трудом переставляя ноги. Ей казалось, что лес никогда не кончится и она навсегда останется под кронами старых сосен, обессиленная и истекающая кровью. Когда впереди показались ворота в разломе скал, из глаз потекли горячие слезы, ноги подкосились и последнюю сотню метров она ползла.

Вихрастый паренек Дик, который в этот день дежурил у входа в долину, хотел броситься ей на помощь. Но Ника нашла в себе силы поднять руку и прохрипеть:

— Стой, я сама. Будут проблемы.

Тогда Дик метнулся в небольшую каменную нишу, и вскоре тишину разрезал чистый звук рожка.