Пруд гиппопотамов

– Твоя точка зрения чрезмерно пессимистична, Пибоди. В худшем случае мы можем найти саму гробницу, но вряд ли её содержимое успеют полностью изъять. Местные воры-гурнехцы не… не могут работать с эффективностью и открытостью легальной археологической команды; им не только приходиться действовать тайно, но они не осмеливаются наводнять рынок предметами, источник которых в конечном итоге будет поставлен под сомнение. Вспомни братьев Абд эр Расул. Они воровали папирусы и ушебти из тайника с королевской мумией в течение почти десяти лет, прежде чем их поймали, но в гробнице всё равно осталось достаточно древностей.

– Да, – выдохнула я, моё воображение воспламенилось. – Но вторая трудность…

– Я знал, что ты собираешься снова вернуться к этой теме, – сказал Эмерсон. – Временно прервись, Пибоди; мы приехали.

Отказавшись от коляски, мы отправились пешком. На улице было ещё немало людей, потому что приезжие предпочитали отдыхать после полудня и возобновляли прогулки после того, как понизилась температура, а во время Рамадана магазины оставались открытыми до поздней ночи. Дом Али Мурада, который одновременно являлся и его коммерческим предприятием, находился рядом с Карнакским храмом[107]. Один из слуг Мурада стоял у открытой двери, приглашая прохожих войти – хватал их за рукава и тянул в лавку. Когда он узнал Эмерсона, его глаза широко открылись, и он бросился к дверям.

– Не нужно объявлять о нашем приходе, – мягко произнёс Эмерсон, перехватывая мужчину и проводя меня в лавку. – Ах, вот вы где, Али Мурад. Вижу, дела идут хорошо?

Они действительно шли просто отлично. В маленькой комнате было полдюжины клиентов, и лично Мурад оказывал почтительное внимание самой преуспевающей паре – американцам, как я поняла по особенностям их акцента.

Али Мурад, турок с большими вьющимися усами в красной феске на голове и руками, унизанными кольцами, владел собой лучше, чем слуга; лишь мимолётная гримаса выдала его удивление и тревогу.

– Эмерсон-эффенди, – мягко произнёс он. – И его леди. Вы оказали честь моему бедному дому. Если вы соблаговолите присесть и выпить кофе со мной...

– Я уверен, что Абдулла с радостью примет приглашение, – прервал Эмерсон, взяв меня за руку. – Сюда, Пибоди.

Он двинулся с кошачьей быстротой, достигнув дверного проёма в задней части магазина, прежде чем Али Мурад смог его перехватить. Абдулла не отставал от нас.

Я уже посещала эту лавку, но никогда не выходила за пределы передней комнаты. Но Эмерсон явно бывал и в других помещениях. Дверной проем вёл в маленький пахучий вестибюль. Прежде чем занавес снова встал на место, убрав бо́льшую часть света, я увидела пол из потрескавшихся плиток и кучу тряпок и бумаг под пролётом узкой лестницы. Не останавливаясь, Эмерсон направился вверх по лестнице, буксируя меня за собой. Абдулла остался в магазине. Я пришла к выводу, что ему дали распоряжение: никто другой не должен следовать за нами. Возмущённые крики из магазина подтвердили это предположение.

Поднявшись наверх, Эмерсон немного задержался, чтобы зажечь свечу, которую вынул из кармана. Дом был больше, чем казалось с улицы; верхний этаж заполняли обычные кроличьи лабиринты коридоров и комнат. Эмерсон держал меня за руку, а я крепко вцепилась в зонтик. Люди могут сколько угодно зубоскалить по поводу моих зонтиков (как часто делает Эмерсон), но нет более полезной вещи, а мой сделан по специальному заказу, с тяжёлыми стальными стержнями и более острым навершием, чем обычно.

Верхний этаж не был нежилым. Кое-где из-за закрытых дверей доносились тихие неприятные звуки. Кроме того, я слышала быстро приближавшиеся шаги. Либо Али Мурад прошёл мимо Абдуллы, либо последний получил указание только задержать его.

Наконец Эмерсон остановился и поднял свечу. Я развернулась, готовясь защитить его, потому что Мурад догнал нас. Но когда он увидел мой зонтик, то застыл и вскрикнул, подняв руки с множеством колец.

– Да не будьте же таким чёртовым трусом, Мурад, – улыбнулся Эмерсон. – Вы считаете, что такая леди, как миссис Эмерсон, нападёт на мужчину в его собственном доме? Кажется, именно здесь находится нужная комната. Надеюсь, у вас есть ключ. Мне бы очень не хотелось выбивать дверь.

Бросив на Эмерсона взгляд, которым можно было удостоить дикого пса, Мурад предпринял последнюю попытку сохранить достоинство:

– Вы нарушаете закон, Эмерсон-эффенди. Вы бросаете вызов Звёздно-полосатому знамени[108]. Я вызову полицию.

Эмерсон расхохотался так, что ему пришлось прислониться к стене.

Бормоча под нос проклятия, Али Мурад отпер дверь. Окна комнаты были закрыты тяжёлыми деревянными ставнями; исходя из количества пыли, которая окутывала их, я пришла к выводу, что они долго не открывались. Но здесь и не имелось никакой необходимости в свете. Сюда никогда не приводили потенциальных клиентов; наоборот, им приносили товары из этой особой кладовой.