Пружинки и золотинки (сборник рассказов) (ЛП)

— Да кто ж знает? — пожала плечами полувеликанша. — Сам не вернулся, за ним никто не ходил. Там же что ни откос, так ледник, иль скала. Дураков нет! Мда...

Мишель вздохнул, отмечая, что остальные уже порядком ушли вперед и прибавил ходу.

— Да че уж там. Пойдем.

— И то верно, — опустив руку, Линдси двумя широкими шагами догнала бобра.

Так они и шли по следам утянутых хлыстов, почти до самых скал — верхней границы участка. Там оставалось совсем немного стволов, их-то и нужно было сначала повалить, а потом спустить вниз, к реке.

Едва они разошлись по назначенным местам, как Мишель опять потянул за ворот рубашки. Здесь было совсем не жарко... холодно здесь было, вообще-то. Более чем, да еще дующий со склонов горы ветер добавлял, но молодому бобру, с его-то меховой шубой, да подкольчужной рубашкой, да легкой кольчугой, да еще одной теплой рубашкой напяленой сверху... А когда он начал размахивать топором, стало и еще жарче.

Обходя ствол вокруг и, намечая топором будущий скос, Мишель только злобно (и жарко!) пыхтел. Как быстро все можно было бы сделать при помощи его, именно и только для этого предназначенных зубов! Но... глава артели, бык-морф Татхом решил, что Мишелю будет полезно «набрать мышцу». Мышцу! Это ему-то, бобру, ростом чуть повыше табуретки!

Вот и получалось в результате, что Мишель не столько работал, сколько пыхтел, отдыхивался да остывал. А еще злился. Ну и что, пусть на него тогда дерево упало... Можно подумать, будь он посильнее, оно бы промахнулось! Ну... в очередной раз упавши в снег и блаженствуя в его прохладных объятьях, юноша не смог не признать, хотя бы самому себе, что будь он тогда посильнее, может и смог бы спихнуть с себя ствол. А то и увернуться... Эх!

Заметив очередной взгляд Линдси, Мишель через силу поднялся, глубоко вдохнул жаркий воздух и в очередной раз взял в лапы топор.

— Уф-ф-ф... — солнце уже подошло к полудню и грело изо всех весенних сил, дерево все так же вызывающе высилось над усыпанной ветками и хвоей деляной. А вот юноша лежал в снегу совсем без сил.

— Малец, чегой-то ты на снегу лежишь?

— Я... уф-ф-ф... не могу, — сглатывая буквально текущую по языку слюну, выдавил из себя бобер.

— Чёй-то с тобой?

— Жарко мне! Фуф...

— Так сыми с себя малость! — усмехнулась Линдси.

Мишель скривился, глядя на яркие красно-черные клетки килта полувеликанши. Напяленая поверх кольчуги юбко-накидка... Они все твердят, что это в знак уважения к его новой раскраске! Угу. Как же!

И как раз в этот момент к ним подошел Татхом:

— Что случилось?

— Хе. Голова, Мишель перегрелся.

Татхом глянул сверху вниз на бобра, обессилено раскинувшегося в снегу.

— Еще бы, — нагнувшись поближе, бык оттянул юноше рубашку и кольчугу. — Переутеплился. Снимай лишнее.

— Но...

— Чего еще? Снимай, да поживее! Еле дыша, много не наработаешь! А если лутины нагрянут? А ты в снегу лежишь, да еле дышишь!

С трудом приняв сидячее положение, Мишель скривившись, начал выбираться из байковой рубашки. Вытянув из рукавов лапы, он открыл миру черно-красный, в крупную клетку мех.

Мех был влажным — снег промочил рубашку. По кольчуге вообще сбегали капли воды. Мишель еще подумал — не заржавела бы. Но это потом, потом, а сейчас... сейчас все могли любоваться его черно-красной шкурой. И зубоскалить!

Тем временем Татхом поднял рубашку и скрутил, выжимая воду. Да немало.

— Видал? Вот так-то! Сейчас зубами погрызи, как остынешь — опять возьми топор.

Мишель кивнул и, буквально спиной ощущая чужие взгляды, сунул голову в сделанное топором углубление. Эх, лиственница... какая же ты противная! Но все равно, уж лучше так, чем топором зазря! Тем более, занявшись делом, он не мог видеть собственную отвратительно пеструю расцветку. И то хорошо.

Вновь и вновь обходя ствол по кругу, Мишель раздумывал — что было бы с ним, не приди он в Цитадель Метамор? Родня вся в могилах, ферма матушкина отдана соседям. Эх... Таскался бы он все еще по Северному Мидлендсу, перебиваясь всякими подработками, спал бы на сенвалах, да в шалашах. А может и пристроился куда... Зато лутинов бы не встречал, и человеком бы остался! Эх!

Машинально подгрызая скос для будущего падения, Мишель все перебирал плюсы и минусы его жизни в Цитадели. Есть где жить. Да, уж, жилые комнаты Цитадели хороши! Теплые, светлые, с баней поблизости, с кроватью и полками... При том, не нужно тратиться на дрова! Не нужно платить банщику, бултыхайся в горячей воде, хоть целый день! И все это за какие-то медяки!

С другой стороны — изменение. Он ведь стал бобром! Ладно хоть, не крысой...

А с третей — став бобром, получил работу. И очень хорошую работу. К лесорубам кого ни попадя не берут! В кошельке теперь приятно так позвякивает... и одеться, и покушать вкусно, а при том еще и подкопить удается! Даже можно подумать о женщине...

При мысли о женщинах Мишель опять скривился. Да уж, встретил одну... Паскаль называется. Нет, безусловно, женщина, сисек аж четыре штуки! Не была б она алхимиком, можно бы и о женитьбе подумать... ага. После того, как она его раскрасила под клетчатый плед!

Ых!