Прыжок пумы

– Ключи есть только у сотрудников. – Лил знала, что ее слова звучат как оправдание – она защищается, потому что испугалась. На мгновение ей действительно стало страшно. – Иначе пришлось бы кому-то постоянно стоять на дежурстве и открывать ворота для остальных. Ты должен был сначала позвонить. Я бы сказала, что все в порядке, и избавила бы тебя от долгой поездки.

– Не такой уж и долгой. – Он вернулся на крыльцо, чтобы забрать контейнер с едой. – Бабушка передала угощение. Курица и клецки. – Он поднял винтовку, прислоненную ею к перилам, и без приглашения вошел в дом.

Стиснув зубы, Лил вошла следом.

– Это мило с ее стороны, и я ценю, что ты привез мне поесть, но…

– Господи, Лил, здесь жарко как в бане.

– Мне было холодно. – Дом и вправду излишне прогрелся, но это ей решать, как комфортно. – Слушай, тебе нет необходимости оставаться, – начала она, пока Куп снимал пальто. – Как видишь, я в тепле и безопасности. У нас обоих был долгий день.

– Да. И я голоден. – Он забрал контейнер из ее рук и двинулся на кухню.

Она едва удерживалась от ругательств, но ее с детства приучили к гостеприимству. Гостей, даже незваных, следовало напоить и накормить.

Он уже включил микроволновку и сунул контейнер внутрь, когда она вошла. «Как будто это я у него в гостях, а не наоборот».

– Курица еще теплая. Подогреется быстро. Пиво есть?

«А еще гости, – с обидой подумала Лил, – должны терпеливо ждать, когда их угостят». Она открыла холодильник и достала две бутылки.

Куп открутил крышку и протянул ей пиво.

– Хорошее местечко. – Он откинулся на спинку стула, наслаждаясь первым холодным глотком, пока осматривался. Компактная кухня вмещала много открытых полок и шкафов со стеклянными дверцами, еще здесь была удобная длинная столешница грифельного цвета. Сейчас они устроились за маленьким столиком, примостившимся в углу перед встроенной скамьей.

– Ты готовишь?

– Когда проголодаюсь.

Он кивнул.

– Как и я. Сделаю себе кухню примерно такой же площади, когда разделаюсь с ремонтом.

– Что ты здесь делаешь, Купер?

– Пью пиво. Через двадцать минут буду есть курицу с клецками.

– Давай начистоту.

Он поднес ко рту пиво, не сводя с нее глаз.

– У меня две причины. Может быть, три. После того, что произошло сегодня, я хотел проверить, как ты. Еще и Джо попросил меня присмотреть за тобой, и я пообещал ему, что так и сделаю.

– Ради бога.

– Я ему пообещал, что присмотрю за тобой, – повторил Куп, – так что нам обоим придется с этим смириться. И еще одно – ты можешь подумать, что после наших прежних размолвок ты ничего для меня не значишь. Ты ошибаешься.

– Неважно, что было между нами в прошлом. Мы живем здесь и сейчас. – Она и себе регулярно напоминала об этом. – Если моих родителей успокаивает твоя забота обо мне, это прекрасно, я не хочу, чтобы они переживали. Но мне не нужна твоя опека. У меня есть ружье, и я умею им пользоваться. Не сомневайся.

– Ты когда-нибудь целилась в человека?

– Пока нет. А ты?

– Когда целишься в человека – все иначе, – сказал он в ответ. – Не так-то просто нажать на курок. У тебя проблемы, Лил.

– Сегодняшнее происшествие не означает…

– Он вернулся к нашему лагерю, пока мы возились с пумой. Он разрезал ножом палатки и выкинул часть вещей в ручей.

Она медленно втянула в себя воздух, борясь со страхом.

– Никто мне не сказал об этом.

– Я решил сказать тебе сам. Он нашел твою рубашку и измазал ее кровью. Это личные счеты.

У Лил подкосились ноги, она тяжело опустилась на скамью.

– В этом нет никакого смысла.

– Попробуем его поискать. Сейчас мы с тобой посидим, поужинаем фирменной курицей и клецками Люси. Я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь на них отвечать.

– Почему ты, а не Вилли?

– Его очередь завтра. Моя сегодня. Где твой француз?

– Кто? – Пытаясь понять вопрос, она запустила пальцы обеих рук в волосы. – Жан-Поль? Он… в Индии. Кажется. Почему ты спрашиваешь?

– Вы поссорились?

Она уставилась на него. Ей потребовалась пара секунд, чтобы понять, что он спрашивает не из личного, а из профессионального интереса.

– Если ты думаешь, что Жан-Поль имеет к этому какое-то отношение, то зря. Он никогда бы не убил животное и никогда не навредил бы мне. Он хороший человек, и он любит меня. Или любил.

– Любил?

– Мы больше не вместе. – Она прикрыла ладонью глаза, напоминая себе, что это не его праздный интерес. – Мы расстались до того, как я уехала в Южную Америку. Разошлись спокойно и без ссор; сейчас он в Индии по работе.

– Хорошо. Это достаточно легко проверить. Кто-то еще? Отношения, попытки сблизиться?

– Я ни с кем не сплю, – сказала она категорично, – и никто не пытался закрутить со мной роман в последнее время. С чего ты вообще взял, что это личное?

– Камера, пума, рубашка – твои.

– Камера принадлежит заповеднику. Пума не моя. До нашей встречи она была свободной. А рубашку могли и перепутать.

– Но взяли все-таки твою рубашку. Есть кто-то, кого ты могла сильно разозлить?

Она опустила взгляд и хмыкнула.

– Только тебя.

– У меня железное алиби. – Он достал из шкафа посуду на двоих.