Прыжок с кульбитом и валидолом

— Как ты себе это представляешь? — я начинал злиться. — Анонимному звонку оператор просто не поверит, а явишься лично — упекут до выяснения. Интересно им станет, откуда ты знаешь о катастрофе. К бабушке не ходи, заинтересуются. И выяснят! Людей не спасут, а тебя уж точно в лабораторию к мышкам с кроликами поселят. На всю оставшуюся жизнь. И потом, думаешь, это единственная беда? Через неделю на олимпийских играх в Мюнхене террористы убьют израильских спортсменов. Тоже сообщать?

— Как это убьют? — охнул Антон.

— Нападут на дом, где они жили. Кого сразу застрелят, кого после мучений. А остальных в заложники возьмут. Потом заложники сгорят в вертолете.

— Господи…

— На днях японский истребитель столкнется с пассажирским лайнером. Сто шестьдесят погибших. Потом, в сентябре, разобьется на посадке в Киевском аэропорту самолет ТУ-134. Пятьдесят погибших. Пойми, в этом мире постоянно что-то происходит! Обо всём сообщать?

Антон подавленно молчал.

— Нет, пока не будет четкого плана — сидим тихо, — закончил я печальный диспут. — Вот только поспекулируем немного, Верке ногу вылечим, и все, понял?

Утром мама поднялась рано, прошмыгнула во двор. А потом пришла девчонка. Тихонько цокая костылями, прокралась на веранду и улеглась с краю, на свое место.

— Привет… Давай рассказывай, о чем хотел поговорить, — прошептала она.

— Хочу раскрыть тебе одну тайну, — я решил действовать без всяких предисловий. — Строго между нами. Слово?

— Да! — Вера распахнула глаза.

— Случилось так, что я могу ходить в будущее. Так сейчас июнь 2017 года, — я взял ее за руку. — Если веришь мне, пойдем туда вдвоем — чтобы починить ногу. Качество гарантирую.

Вера поверила сразу, без глупых восклицаний и недоверчивой иронии.

— А ты там старенький? — быстренько рассчитав даты, задала неожиданный, но такой женский вопрос.

— Мне там шестьдесят четыре года. Да, старенький. И учти: людей я еще не водил. Предметы разные носил, попугаи вон оттуда. Еще на кошках эксперименты ставил.

— Да? На каких это кошках?

— Муся твоя испытателем работала. И моя кошка тоже.

— Муся беременная, ты что?! — возмутилась Вера. — Больше так не делай. А я там тоже старенькая стану?

— Хм… — усмехнулся я. — Попугаи и кошки вроде бы не седели… Нет, не станешь. Но есть опасность, что ты там застрянешь.

— Но ты же там будешь? — вопрос девчонка задавала утвердительным тоном.

Огорчать ее не стал:

— Буду, только старый.

— Ничего страшного. Хотя обожди, а мама? Нас же искать будут!

— Вот это как раз не проблема, — вздохнул я. — Когда уйдем, здесь время для нас остановится. А когда вернемся, время там замрет. Точнее, оно движется, но очень медленно. Речь идет о минутах. Так что нашего отсутствия никто не заметит.

— А это не больно? Нет, ты не думай, я терпеливая!

— Дед, может не надо? — заныл свое Антон. — Вдруг вы не вернетесь? Я здесь один от тоски помру!

— Мы вернемся, — я стянул футболку. — Костыли не трогай, пусть лежат под тахтой. Вера, иди сюда, требуется плотный контакт. Расстегни змейку и задери майку. Давай обнимемся у трапа… Крепче обнимай. Антон, пока-пока. Поехали!

Прилетело черное одеяло, которое без всяких усилий и задержки утащило нас в ортопедическое отделение ЦГБ. Больничная кровать скрипнула, принимая повышенную нагрузку. Вроде, как обычно, никакого дискомфорта… И девчонку в своих руках ощущаю четко. Доехали?

Она лежала с закрытыми глазами, не собираясь размыкать объятий.

— Станция Березай. Поезд дальше не идет, — я осматривал девчонку внимательным взглядом. Вроде бы все на месте. Руки-ноги целые, крови нет. — Что-нибудь болит?

— Ой, — прошептала она, открывая один глаз. — Антон, ты седой… И взрослый… Но не старенький!

Это ее обрадовало так, что она улыбнулась.

— Меня зовут Антон Михалыч, но для тебя я просто Дед. Ты внучка, приехала из деревни, понятно? Звать тебя Маруся Иванова, документы украли. Но сканы на флешке сохранились, мы их распечатали…

— Какие еще «сканы на флешке»?

— Это потом, — отмахнулся я, вынимая из шкафа заранее припасенные костыли. — Сначала пойдем анализы сдавать.

Я ожидал, что девчонка бросится разглядывать телевизор на стене, сплит-систему и холодильник, а она похромала к зеркалу. Сняла спортивную куртку, повертелась на одной ноге, заправив майку в штаны, и вдруг простонала потрясенно:

— Господи боже мой, сиськи пропали!

— Аккуратная маленькая грудь — это аристократично, — успокоительным тоном возразил я.

— Она не маленькая, ее нету! — девчонка присмотрелась к зеркалу и, не поверив ему, ощупала себя руками. — Синяк сошел, ладно, бог с ним. Но лицо совсем детское стало… Такое было черти когда, в шестнадцать лет!

Сначала я рассмотрел собственное отражение. Да, снова помолодел. Теперь выгляжу лет на сорок пять… А девчонка в самом деле посвежела. Чистое юное личико, и синяка почти не видно. Выходит, переход омолаживает не только меня. Совершенно непонятный мне, технарю, механизм омолаживает и оздоравливает всех путников без разбора. Продукты тоже улучшает, они здесь кажутся необычайно вкусными. А это не только мое мнение, потребителям врать резона нет.