Псевдолотман. Историко-бытовой комментарий к поэме А. С. Пушкина «Граф Нулин»

Бог весть, разведать как успела – эта строка очень характерна для всей поэмы. Д.Д. Благой назвал этот прием «апелляцией к воображению» читателей ( Благой1977 ; 228). «Догадливый» читатель как бы «программируется» на реакцию типа: «Уж мыто с вами знаем, как и от кого она успела все разведать». Вся эта часть поэмы перенасыщена такого рода намеками: наперсница ее затей; вести переносит; с барином шалит; лжет… отважно и т. д. Текст поэмы предполагает как минимум три вида читателей:

– «догадливый читатель», хорошо знакомый с реалиями времени и без труда расшифровывающий все намеки, дописывающий оборванные сцены и досказывающий не высказанное;

– «светский человек», знакомый с последними веяниями моды, тонко чувствующий нюансы обстановки, беседы и светского поведения, легко отличающий денди от щеголя и повесы;

– «свой брат литератор», не понаслышке знакомый с европейским литературным процессом и художественной ситуацией в России, в частности, с полемикой, которая развернулась в 1825 году вокруг произведений Шекспира в связи с выходом «Русской Талии» и комедии В. Кюхельбекекра «Шекспировы духи» ( Эйхенбаум ).

Автор постоянно обращается именно к «догадливому читателю», при этом время от времени вставляет в текст намеки, понятные только «светскому человеку». А «свой брат литератор» получает дополнительное удовольствие, без труда замечая в невиннейшей строке «укол шпаги» или «щелчок по носу» кому-либо из знакомцев.

Само выражение «бог весть», в значении «не знаю как», как бы снимает ответственность с рассказчика: догадывайтесь сами, я здесь не причем. В этом смысле характерно использование этого выражения в «Главе из путешествия в стихах» П.А. Вяземского «Станция» 1825 г. (выше мы уже обращали внимание, на то, что А.С. Пушкин посылал «привет» Вяземскому, поместив строку из этой главы к себе в поэму)

«Как я ни рвался чувством жарким,

Как ни загадывал умом

Полюбоваться небом ярким

И мира светлой полосой,

Как я ни залетал мечтой

В мир божий из глуши далекой,

Где след мой темный, одинокой

Сугробом снежным занесен,

Как ни раскидывал сквозь сон,

Всегда обманчивый и краткий,

Своей кочующей палатки

Среди блестящих городов,

Среди базаров просвещенья, —

Но от латинских оных слов

Оглоблями воображенья

Я поворачивал домой

И жду: схвачу ли сон рукой?

О Польше речь была; но с речи

Бог весть зачем, бог весть куда

Сбиваюсь от горячей встречи

Нежданных мыслей. Господа!

Простите раз мне навсегда».

Спросила кофту и чепец,  – спросить здесь употреблено в значении попросить, потребовать. В современной речи эта устаревшая форма сохранилась в конструкции: «спросить что-либо в магазине». Кофта – элемент домашнего наряда. Oна противостоит светским блузе и жакету. Пожилые помещицы носили кофты в сочетании с платком постоянно. Молодые – только в интимной, домашней обстановке, а в холодное время года надевали так, как Наталья Павловна – в постель. Дело в том, что спать ложились в хорошо натопленном помещении, а к утру печи остывали. Часам к четырем утра становилось довольно прохладно. Здесь и должны были выручить ночной колпак (чепец) и кофта, пока дворня (часов в 6–7 утра) вновь не растопит печи.

Легла и выйти вон велела – вон, в данном случае – в соседнее со спальней помещение, в девичью.

Глава 13 (Граф Нулин)

(текст)

Своим французом между тем

И граф раздет уже совсем.

Ложиться он, сигару просит,

Monsieur Picard ему приносит

Графин, серебряный стакан,

Сигару, бронзовый светильник,

Щипцы с пружиною, будильник

И неразрезанный роман.

(комментарий)