Читаем Псих полностью

Если у меня и есть в жизни слабости, то это страх перед большими количествами невменяемых. Поэтому я саботирую групповую терапию, если мне доводится на нее попасть, а мое лежание в психиатрической клинике ограничилось двумя неделями только потому, что родители поняли – насмотрелась. Чуть ли не единственный раз, когда они пошли на поводу не у своей целительной интуиции, а у жалости ко мне. Я честно старалась вести себя хорошо и пить таблетки, потому что опять туда не хотела. Теперь пытаюсь правдоподобно спать, чтобы меня оставили в покое, но эта толпа, состоящая наполовину из старушек, а наполовину из мужчин неопределенного возраста в рубашках и при галстуках, несет свет очень громко. Кажется, я старею – раньше надо было просто свистнуть бейджик у просветленного и повернуть бумажку вниз. А сейчас я так усердно сплю, что гарантировала себе крепатуру лицевых мышц.

– Наконец-то, – говорит Марселла довольно, – я смогу поспать наверху.

(У нее в комнате двухъярусная кровать. И да, она единственный ребенок в семье.)

– Да мне без разницы, – говорю я, – я на верхних полках только спать не люблю, а тут потолок далеко, могу и сверху, спи где спала…

– Нет, – говорит она серьезно, – я никогда еще не спала на втором этаже, а теперь могу.

– Извини, а раньше тебе что мешало? Твоя же кровать.

Этот вопрос оставляет ее в такой глубокой задумчивости, что я молча ставлю сумку в шкаф и иду бродить по дому. Меня не обманули, вид на море здесь есть. И само море есть. Все, что здесь не принадлежит Марселле (читай: все, кроме детской), – белого цвета. Альтернатива жизни в детской – жизнь в больничной палате. Ну да, дорогой палате, с роялем, с книжными полками. Книжки, естественно, бестолково подобранные и не имеющие практического пользования. Руки бы поотрывала. Не очень хорошо, наверное, будет дальше загружать Марс моими внутренними противоречиями, поэтому я нахожу стол, достаю бумагу и ручку и начинаю писать – я как раз хотела этого с самого утра.

Письмо в редакцию

Уважаемая редакция!

Вы, наверное, думаете, что письма в редакцию пишут только идиоты. Отчасти это так – у меня, например, даже есть справка.

Еще одно распространенное мнение – рыбак рыбака видит издалека. Я, во всяком случае, насчитала в вашей газете, как минимум, одну идиотку. Она считает себя настолько просвещенной и прекрасной, что позволяет себе следующие высказывания:

1) Джаггер вроде бы и пел, и танцевал, но все это было уже не то. Вокалист явно чего-то недодал публике в этот вечер.

2) Оркестровки произведений группы были рассчитаны на эстетов, напоминая партитуры Баха и Бетховена.

3) Дирижер ничего особенного из себя не представлял.

Первое, что мне непонятно – почему статья не состоит из этих трех предложений? Я насчитала в ней пять абзацев, заполненных бессмысленными «великий», «долгожданный», «впервые с концертом». Если ваше мнение о мероприятии сводится к тому, что вы эстет, вокалист недодал, а дирижер не представлял, вы виртуозно дали это понять указанными тремя фразами. Не нужно умножать сущность без необходимости.

Второе. Прекрасно, что вам известны слова «партитура», фамилии Бах и Бетховен. В следующий раз, когда будете строить ассоциативный ряд со словом «симфонический» (оно, видимо, настолько поразило вас, что вы решили вывалить на нас все, что связано с ним в вашей душе), вы могли бы когда-никогда упоминать и другие фамилии – запомните, для начала, например, «Берлиоз». Думаю, это будет нетрудно сделать – она тоже начинается на букву Б.

Третье. Бессовестный идиот, вы правда думаете, что ваша оперативная память способна на обработку первого в истории концерта «Роллинг Стоунз» у нас в столице? И вы имеете право говорить Мику Джаггеру что-то кроме «спасибо, господин»? Убейте себя об стену, и немедленно.


Надо сказать, что приведенное выше письмо не отражает и десятой доли моего праведного гнева – дело в том, что я начинала писать его три раза, и к тому времени, как меня окончательно достали мои кривые руки и я перебралась за компьютер, возмущение как-то само собой сдулось. Кстати, если вы думаете, что проще было бы повесить то же самое на сайте уважаемой газеты, вы неправы – таких троллей, как я, там пруд пруди. Сразу же стали бы горой и за уважаемую газету, и за уважаемого журналиста. (Я лично подозреваю, что комментарии на форуме они вообще пишут себе сами. Может быть, у них даже есть специально оплачиваемые люди, которые сочиняют реплики за «Красотку13», «Доктора» и «Несогласного». Может, это даже один и тот же человек. Клевая работа. Стоит перестать выполнять ее бесплатно.)

Перейти на страницу:

Все книги серии Young Adult. Свой характер. Екатерина Рубинская

Похожие книги

Салюки
Салюки

Я не знаю, где кончается придуманный сюжет и начинается жизнь. Вопрос этот для меня мучителен. Никогда не сумею на него ответить, но постоянно ищу ответ. Возможно, то и другое одинаково реально, просто кто-то живет внутри чужих навязанных сюжетов, а кто-то выдумывает свои собственные. Повести "Салюки" и "Теория вероятности" написаны по материалам уголовных дел. Имена персонажей изменены. Их поступки реальны. Их чувства, переживания, подробности личной жизни я, конечно, придумала. Документально-приключенческая повесть "Точка невозврата" представляет собой путевые заметки. Когда я писала трилогию "Источник счастья", мне пришлось погрузиться в таинственный мир исторических фальсификаций. Попытка отличить мифы от реальности обернулась фантастическим путешествием во времени. Все приведенные в ней документы подлинные. Тут я ничего не придумала. Я просто изменила угол зрения на общеизвестные события и факты. В сборник также вошли рассказы, эссе и стихи разных лет. Все они обо мне, о моей жизни. Впрочем, за достоверность не ручаюсь, поскольку не знаю, где кончается придуманный сюжет и начинается жизнь.

Полина Дашкова

Современная русская и зарубежная проза
Презумпция виновности
Презумпция виновности

Следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Кряжин расследует чрезвычайное преступление. На первый взгляд ничего особенного – в городе Холмске убит профессор Головацкий. Но «важняк» хорошо знает, в чем причина гибели ученого, – изобретению Головацкого без преувеличения нет цены. Точнее, все-таки есть, но заоблачная, почти нереальная – сто миллионов долларов! Мимо такого куша не сможет пройти ни один охотник… Однако задача «важняка» не только в поиске убийц. Об истинной цели командировки Кряжина не догадывается никто из его команды, как местной, так и присланной из Москвы…

Андрей Георгиевич Дашков , Виталий Тролефф , Вячеслав Юрьевич Денисов , Лариса Григорьевна Матрос

Детективы / Иронический детектив, дамский детективный роман / Современная русская и зарубежная проза / Ужасы / Боевики / Боевик