Психоанализ культуры

Иначе говоря, мы сохраняем за «великой личностью» ее место в цепи или, лучше сказать, в хитросплетении причин. Но пожалуй, совсем не бесполезно задаться вопросом, при каких условиях мы применяем это почетное звание, и с удивлением обнаруживаем, что ответить на него не так-то просто. Первая пришедшая в голову формулировка «когда человек обладает высоко ценимыми нами качествами в выдающейся степени» во всех отношениях явно неудовлетворительна. Например, красота или физическая сила не дают права (как бы им ни завидовали) претендовать на «величие». Стало быть, речь, скорее всего, идет о духовных качествах, о психическом и интеллектуальном превосходстве. В последнем случае нам в голову приходит идея, что «великим» мы называем человека, обладающего необыкновенными способностями в какой-то конкретной области деятельности, по этой причине его можно назвать «великим», правда не без оговорки. Естественно, не мáстера играть в шахматы или виртуоза игры на музыкальных инструментах и, пусть даже не без сожаления, отличного художника или даже ученого-экспериментатора. В подобных случаях нам больше подходит именовать его «великий художник, поэт, математик или физик, первопроходец в какой-то сфере деятельности», однако воздерживаться признавать его великим человеком. Когда мы без всякой опаски провозглашаем, скажем, Гёте, Леонардо да Винчи, Бетховена великими людьми, то нами, должно быть, движет нечто иное, нежели обычное восхищение их великолепными творениями. Если бы нам не мешали как раз такого рода примеры, то мы, возможно, пришли бы к идее, что звание «великий человек» зарезервировано главным образом за людьми действия, другими словами, за завоевателями, полководцами, правителями, и оно служит признаком величия их достижений и силы, исходящего из них воздействия. Но даже такое представление не удовлетворяет и полностью опровергается фактом нашего осуждения очень многих недостойных персон, влияние которых на современников и потомков тем не менее бесспорно. Даже успех нельзя считать признаком величия, если вспомнить множество великих людей, достойных успеха, но погибших в результате несчастного случая.

Так что в предварительном порядке мы склоняемся к решению, что не стоит искать однозначно понимаемго определения понятия «великий человек». Это лишь свободно употребленное и весьма произвольно раздаваемое признание гигантского развития определенных человеческих качеств в форме, максимально приближенной к первоначальному смыслу слова «великий». И мы вправе напомнить, что нас интересует не столько суть великого человека, сколько вопрос, а благодаря чему он оказывает воздействие на своих сограждан. Но мы по возможности сократим подобное исследование, поскольку оно может далеко увести нас от главной цели.

Итак, давайте считать, что великий человек влияет на окружающих его лиц двумя путями: своей личностью и идеей, которую он выдвигает. Эта идея может акцентировать образцы желаний масс или предлагать им новые желанные цели либо каким-то другим способом околдовывать их. Иной раз – и это явно более простой случай – действуют только особенности личности, а идея играет довольно незначительную роль. Почему такой человек непременно обретает немалое значение, для нас ни на миг не останется неясным. Как нам известно, у массы людей всегда существует настоятельная потребность в авторитете, которым можно восхищаться, которому поклоняются, который правит ею и который порой проявляет по отношению к ней жестокость. Из индивидуальной психологии нам известно, откуда происходит такая потребность у человеческой массы – из тоски по отцу, которая с самого начала одолевает любого человека, по тому самому отцу, победа над которым приносит славу герою легенды. И на этот раз перед нами, видимо, забрезжил вывод, что все черты, которыми мы наделяем личность, – это отцовские черты, что в этом совпадении заключена тщетно разыскиваемая нами суть человека подобного рода. В представление об отце входят смелость, интеллект, сила воли, масштабность деяний, но в первую очередь его самостоятельность и независимость, божественная безмятежность, доходящая до безразличия. Им дóлжно восхищаться, ему следует доверять, но, добавлю, нельзя его и не бояться. Мы вроде бы должны просто следовать за буквальным смыслом слов: кто другой, кроме отца, мог быть для ребенка «великим человеком»!