Психоанализ культуры

Наша конструкция предыстории подвигает нас к другому объяснению. Запрет экзогамии, чьим негативным проявлением является боязнь инцеста, заложен в волеизъявлении отца и продолжает эту волю после его устранения. Отсюда мощь его эмоционального напряжения и невозможность обосновать его рационально, а стало быть, и его святость. Мы твердо рассчитываем, что изучение всех других случаев священных заветов привело бы к такому же результату, как и в случае боязни инцеста, что первоначально святое – это не что иное, как продолженная воля отца. Тем самым свет проливается и на непонятную до сих пор амбивалентность слов, характеризующих понятие «святость». Это амбивалентность, владеющая отношением к отцу вообще. Sager означает не только «святой», «освященный», но и то, что можно перевести только как «проклятый», «гнусный» («auri sacra fames» – «проклятая жажда золота» – лат.). Однако воля отца относилась не только к тому, чего нельзя было касаться, что следовало глубоко почитать, но и того, что заставляло ужасаться, потому что требовало мучительного отказа от влечений. Когда мы узнаём, что Моисей «освятил» свой народ путем введения обычая обрезания, то понимаем глубокий смысл этого утверждения. Обрезание – это символическая замена кастрации, на которую некогда праотец обрекал сыновей, пользуясь неограниченностью своей власти, и тот, кто этот символ принимал, демонстрировал тем самым, что готов подчиняться воле отца, даже если тот обязывал его к самым мучительным жертвам.

Чтобы вернуться к этике, мы вправе в заключение сказать, что часть ее предписаний оправдана рационально посредством необходимости отделить права общества по отношению к индивиду, права индивида по отношению к обществу и права индивидов по отношению друг к другу. Однако то, что в этике кажется нам величественным, полным таинственности и самоочевидным, каким-то мистическим образом обязано этим своей связи с религией, своим происхождением из воли отца.

Д. Содержание истины в религии

Нам, людям обделенным верой, кажутся заслуживающими зависти те исследователи, которые убеждены в существовании высшего существа! Для этого великого духа в мире нет никаких проблем, потому что именно он создал все его объекты. Насколько всеобъемлющим, исчерпывающим и совершенным предстает учение верующих по сравнению с многотрудными, скучными и фрагментарными попытками объяснить предел того, на что мы способны! Божественный дух, сам по себе представляющий идеал этического совершенства, привил людям знание этого идеала одновременно со стремлением уподобить свою суть этому идеалу. Такие люди непосредственно чувствуют, что возвышенно и благородно, а что низменно и подло. Их восприятие жизни определено в соответствии с их дистанцией от этого идеала. Они ощущают глубокое удовлетворение, когда как бы в перигелии приближаются к нему, и испытывают тяжкое недовольство, если удаляются от него в афелии. Безоговорочно установить все это довольно легко. Мы можем только сожалеть, если конкретный жизненный опыт и наблюдения за миром делают для нас невозможным допустить существование такого высшего существа. Не будь в мире достаточно загадок, перед нами встала бы проблема понять, как другие люди смогли уверовать в божественное существо и откуда эта вера черпает свою невероятную, превосходящую «разум и науку» власть.

Мы вернемся назад к более скромной проблеме, занимающей нас до сих пор, и нашему намерению выяснить, откуда появился своеобразный характер еврейского народа, который, вполне вероятно, сделал возможным его сохранение до сего дня. Мы считаем, что его выковал человек по имени Моисей, даровав ему религию, которая настолько повысила его чувство собственного достоинства, что этот народ уверовал в свое превосходство над другими народами. В таком случае евреи сохранились благодаря тому, что держались подальше от других наций. При этом их мало беспокоило кровосмешение, поскольку объединял идеальный фактор – совместное обладание определенными интеллектуальными и эмоциональными благами. Моисеева религия оказалась вполне эффективной, потому что: 1) позволяла народу приобщиться к грандиозности нового представления о боге; 2) утверждала, что этот народ избран богом и предназначен доказать его особое благоволение; 3) предписала народу развитие духовности, что достаточно важно и само по себе, но вдобавок открыло путь к высокой оценке умственного труда и дальнейшему отказу от влечений.