Психоанализ культуры

Другой вид враждебного отношения к науке следует воспринимать гораздо серьезнее, а я и по этому случаю весьма сожалею об изъянах моей осведомленности. Допускаю, что вы сведущи в этом деле больше меня и давно заняли позицию за или против марксизма. Исследования К. Маркса об экономической структуре общества и о влиянии различных форм хозяйствования на все области человеческой жизни завоевали в наше время неоспоримый авторитет. Насколько они оказались в деталях достоверными или ложными, я не в состоянии, разумеется, судить. Мне известно, что и другим, лучше информированным людям приходится нелегко. В Марксовой теории меня особенно не устраивают положения вроде тех, согласно которым развитие форм общества представляет собой естественно-исторический процесс или что изменения в социальном расслоении происходят с помощью диалектического взаимодействия между классами. Я совсем не уверен, что правильно понимаю подобные утверждения, они даже звучат «не материалистически», а скорее, как отголосок той невнятной философии Гегеля, через школу которого прошел и Маркс. Не знаю, как я смогу освободиться от моего дилетантского мнения, привыкшего к тому, что образование классов в обществе объясняется борьбой, которая с начала истории развертывается между мало чем различающимися ордами людей. Социальные различия изначально, по моему мнению, являлись племенными или расовыми. Психологические факторы, вроде уровня врожденного стремления к агрессии, а также прочность внутренней организации орды или материальные факторы, такие как обладание лучшим оружием, определяли победы. В ходе совместной жизни на единой территории победители становились господами, побежденные – рабами. При этом не было нужды открывать законы природы или преобразовывать терминологию, – напротив, несомненно влияние, оказываемое прогрессирующим овладением силами природы на социальные отношения людей тем, что те ставили обретенные средства власти на службу агрессии и использовали их друг против друга. Применение металла, бронзы, железа положило конец целым культурным эпохам и их социальным институтам. Я и в самом деле думаю, что порох и огнестрельное оружие ликвидировали рыцарство и господство аристократии и что русский деспотизм был обречен еще до проигранной войны, поскольку никакое близкородственное размножение во властвующих семьях Европы не могло произвести поколение царей, способных противостоять сокрушительной силе динамита.

Да, последовавший за мировой войной экономический кризис вместе с нынешним мы считаем чем-то вроде платы за последнюю грандиозную победу над природой, за завоевание воздушного пространства. Это звучит не очень убедительно, но по меньшей мере первые звенья взаимосвязи можно ясно осознать. Политика Англии зиждилась на безопасности, обеспечиваемой ей омывающим ее берега морем. В тот момент, когда Блерио перелетел в аэроплане через Ла-Манш, эта защитная изоляция была прорвана, а в ту ночь, когда в мирное время и с тренировочными целями германский дирижабль кружил над Лондоном, война с Германией стала, пожалуй, решенным делом[119]. Не следует при этом забывать и об угрозе со стороны появившейся тогда же подводной лодки.

Мне немного неудобно в беседе с вами затрагивать тему такой важности и сложности, приводя небольшое количество довольно невнятных замечаний. Сознаю также, что не сообщил вам ничего особенно нового. Я собираюсь лишь обратить ваше внимание на то, что отношение человека к овладению природой, у которой он заимствует оружие для борьбы с себе подобными, неизбежно должно влиять и на его экономические организации. Думается, мы довольно далеко удалились от проблем мировоззрения, но скоро опять вернемся на нужное место. Сила марксизма явно заключается не в его понимании истории и в основанном на нем предсказании будущего, а в убедительном доказательстве настоятельного влияния, оказываемого экономическими отношениями людей на их интеллектуальные, этические и эстетические убеждения. Тем самым был открыт целый ряд взаимосвязей и зависимостей, которыми до того полностью пренебрегали.