Психоанализ культуры

Как доброжелательный коллега (brother physician) прошу Вас привести в порядок Ваши мысли по поводу сего важного предмета и уверяю, что если Вы искренне займетесь этим, то Бог и Вашей душе откроет истину, как мне и многим-многим другим».

Я вежливо ответил, что рад слышать, что благодаря этому переживанию ему удалось сохранить свою веру. Для меня же бог не сделал столько, никогда не предоставлял мне возможности услышать подобный внутренний голос, и если он, учитывая мой возраст, не поторопится, то вовсе не моя вина, что я до конца останусь тем, кем являюсь сейчас, – an infidel jew [неверущим евреем – англ.].

В любезном ответном письме коллега высказал заверение, что мое еврейство не препятствует мне прийти к правоверности, и сослался на несколько примеров. Он заверил меня, что будет усердно молить бога, чтобы тот даровал мне веру, что позволит мне поверить (faith to believe).

Пока что его заступничество не привело к положительному результату. В то же время есть над чем подумать в отношении описанного религиозного переживания. Я бы сказал так: оно вызывает попытку толкования, исходя из его эмоциональных мотивов, так как само по себе выглядит странным и довольно плохо обоснованным логически. Как известно, бог допускает совершение и более крупных злодеяний, чем помещение на анатомический стол пожилой женщины с симпатичными чертами лица. Так было во все времена и не могло происходить иначе в пору завершения американским коллегой своей учебы. В качестве начинающего врача он не мог быть настолько далек от мира сего, чтобы ничего не ведать о несчастьях, творящихся в нем. Иначе говоря, по какой же причине его бунт против бога начался именно под влиянием впечатления, полученного в анатомическом зале?

Для человека, привыкшего рассматривать внутренние переживания и действия людей с позиции психоанализа, объяснение находится совсем рядом, настолько близко, что в мое воспоминание о письме вкралась ошибка, прямо касающаяся произошедшего. Однажды во время дискуссии, упомянув о письме американского коллеги, я, рассказывая, приписал ему, что он сообщал о сходстве лица трупа с обликом своей матери. На самом деле в письме этого не было, да и последующее размышление убеждает, что и не могло быть. Однако в этом и состоит объяснение, невольно приходящее в голову под впечатлением теплых слов в адрес миловидной пожилой женщины (sweet-faced dear old woman) [пожилая женщина с привлекательным лицом – англ.]. В таком случае ответственность за ослабление способности молодого врача верить в бога можно возложить на чувства, вызванные воспоминаниями о матери. Если не отказываться от дурной привычки психоанализа приводить в качестве доказательства мелкие детали, допускающие иные, не столь радикальные истолкования, то задумываешься еще и о том, что в следующем письме коллега обращается к brother physician, что я весьма приблизительно перевел как «брату-врачу».

Итак, развитие событий можно представить себе следующим образом: вид обнаженного (или приготовленного к раздеванию) тела женщины, напомнившего юному врачу о его матери, пробуждает в нем родившуюся из Эдипова комплекса страстную тоску по маме, сразу же дополненную бунтом против отца. Для него отец и бог еще довольно близки друг к другу, и желание устранить отца может осознаваться как сомнение в существовании бога, а оно и стремится утвердить себя в сфере разума в виде возмущения жестоким обращением с объектом, символизирующим мать. Обычно ребенок считает таковым то, что делает отец с матерью при половом сношении. Новое, сместившееся в область религии побуждение всего лишь повторяет ситуацию Эдипа и поэтому через короткое время испытывает судьбу Эдипова комплекса, побежденного мощным контрустремлением либидо. В ходе этого конфликта размер смещения не устанавливается, об аргументах в оправдание бога речь уже не идет, ничего также не говорится, с помощью каких несомненных знамений бог доказал усомнившемуся, что он существует. Похоже, что конфликт развертывался в форме галлюцинаторного психоза: внутренние голоса звучат, чтобы удержать врача от противодействия богу. Результат борьбы в свою очередь сказывается в религиозной области: он был предопределен окончательной участью Эдипова комплекса – полностью подчинившийся воле бога-отца молодой человек снова стал верующим, опять принял все, чему с детства его учили по поводу бога и Иисуса Христа. У него имело место религиозное переживание, он изведал религиозное обращение.