Психодрама: вдохновение и техника

На четвертый день у нее произошел срыв. Мужчина отрабатывал свою проблему с соседями, которые постоянно изводили его. Постепенно он входил в ярость. И Анна, сопереживая ему, тоже закипела. И вдруг она зарыдала: собственный гнев перепугал ее. Она вскочила и вцепилась в меня.

— Я не могу на это смотреть… Я хочу домой… Я хочу к Джону.

Группа хранила молчание.

— Анна, останьтесь с нами, — сказала я. — вы не сходите с ума, вы просто испытываете сильные чувства. Держитесь! Это скоро пройдет, и вы успокоитесь.

У нее ушло несколько минут, чтобы придти в себя. Ее первый порыв — сбежать, отгородиться, спрятаться, — разумеется, был более легким выходом из положения, чем встретить эмоциональный взрыв и пройти через него, даже в такой безопасной ситуации, как занятие группы.

Мы продолжили работу на сцене. Еще через несколько минут Анна тихо произнесла:

— Это же не мой отец. — А потом, обращаясь к протагонисту, добавила: — Задай ему как следует! Давай, скажи ему все!

Теперь она не хотела сдерживать гнев, которого раньше так боялась. А в конце сессии она неустанно повторяла свое открытие:

— Другие мужчины — это не мой отец. Я не должна их бояться.

В то утро ее реальный отец попал в нашу местную больницу с очередным сердечным приступом.

— Что мне делать? — спросила Анна у группы. — Я бы хотела сделать над собой усилие и повидать его завтра.

«Завтра наш последний день, — подумала я про себя. — Лучше бы ей навестить его сегодня вечером, чтобы завтра она могла получить поддержку группы».

На том и порешили. В половине седьмого утра на следующий день я, как обычно, отперла черный ход. Анна бросилась ко мне:

— Я смогла, Марша. У меня получилось! Ах, если бы он всю жизнь был таким, как вчера!

— Не забывайте, Анна, он умирает. Или думает, что умирает, — мягко ответила я, держа ее за руку. — А теперь расскажите, как прошла ваша встреча.

Вчерашний визит был проверкой нашей работы. А проводила проверку сама Жизнь. Более чем своевременно.

— Я провела у него целый час. Никогда бы не подумала, что смогу. Когда я пришла, он спросил, почему меня давно не было.

Она была старшей из семерых детей, и как-то само собой разумелось, что навещать его будет она.

— Ты ведь знала, что я болею, сказал он.

Они оба говорили с заметным девонширским акцентом.

— Пап, ты тоже знаешь, что мы все время ссоримся, — ответила она. — Я не хотела ссориться, когда ты болеешь, поэтому и не приходила.

— Да, мы действительно все время ссоримся, — подтвердил отец.

— Не будем об этом, пап, — предложила Анна, беря его за руку.

Потом она поговорила с врачом.

— Он сам себя в гроб вгоняет, — сказал ей врач. — Нельзя ему так нервничать и волноваться. Он сам себе делает хуже.

— Понимаете, Марша, он выглядел как перепуганный малыш, — продолжала Анна. — И он все время так на меня смотрел, как будто хотел попросить прощения. Ему еще предстоит пройти обследование. И знаете, я сейчас искренне надеюсь, что с ним будет все в порядке, что он не умрет. Я не хочу, чтобы он умер. Честное слово. Он сейчас похож на того отца, которого мне всегда хотелось иметь. Может быть, я сама себя обманываю, выдаю желаемое за действительное, но было очень хорошо с ним рядом.

Когда группа собралась за завтраком, Анна поделилась своими новостями. Она сама с трудом верила своему успеху.

В самом конце недели Анна сказала:

— Если бы я не пришла сюда, я бы бросила мужа и детей — тех людей, которых я люблю больше всего на свете. Вы чертовски хорошо поработали!

Анна периодически приходит ко мне на индивидуальные сессии. Она все больше и больше приобретает уверенность в собственных силах.

— Я стала другим человеком, — говорила мне Анна. — Я чувствую себя так как не чувствовала ни разу в жизни. Я хорошо сплю, у меня появился аппетит, я не раздражаюсь. Дошло до того, что я предложила дочери выходить куда-нибудь по вечерам развлечься. Муж говорит, что не так напряжена. Я повидалась со своим социальным работником. И знаете, она оказалась не такой плохой, как я думала раньше.

Психодраматические сессии проходят в Холвелле уже много лет. Разблокирование эмоций, изменение отношения к окружающему миру — это очень важные первые шаги на пути к полному выздоровлению. Эти первые шаги как раз и сделала Анна. Во многом она еще находилась в состоянии эйфории по поводу достигнутых результатов. Это еще не полное здоровье. Но и несколько недель спустя она отмечала, что «чувствует себя гораздо лучше, чем раньше.» Интересно, что после прочтения этой работы Анна сказала:

— Просто не верится, что вижу это все на бумаге. С ума сойти. Впервые в жизни у меня ощущение, что мне поверили. В течение всей той недели в Холвелле я мечтала раздвоиться, чтобы одна половинка участвовала в сессиях, а другая за ней наблюдала. И вот сейчас, когда я читаю — и то смеюсь, то плачу, — я чувствую себя тем самым наблюдателем. Надеюсь, многие терапевты прочтут эту историю.