Психологическая помощь: теория и практика

пр. Подобную же функцию, только с выраженным компонентом эпатажа, выполняли и

выполняют говорящие псевдонимы актеров и артистов (всех этих лад дэнс, аллегровых, мадонн

и прочих астрай).

Особенностью “псевдо” (мнимых, ненастоящих) самоназваний всегда была их особая связь с

социумом, проявлявшаяся либо в желании определенного воздействия на него, либо в

подчеркивании отделенности от него, либо в нарочитом усилении функции идентификации с

ним посредством эксплуатации семантико-морфологических структур языка.

В этом отношении словосочетание “Вольф Мессинг” было столь же однозначно в своем векторе

воздействия — отделенности, сколь, например, словосочетание “Тарапунька и Штепсель” в

векторе воздействия (смехового) — тождества. Псевдорусские или даже псевдоанглийские

самонаименования тружеников эстрадного жанра не выдерживают, впрочем, никакого

сравнения с вышеупомянутым, не от мира сего, Вольфом Мессингом по причине того, что

человек, носящий этот псевдоним, не просто “далек от народа”, но противостоит “народу”, стоит

вне и над “народом”, (толпой), снисходя к нему лишь иногда на специальных действах-

представлениях.

В эпоху, когда артист под псевдонимом Вольф Мессинг покорял обескураженную публику, самим фактом своего существования опровергая предельно формализованный рационализм

насаждаемого государством “единственно верного” сознания, на общественной арене в каком-то

спешном порядке стали возникать другие фокусники, рядом с которыми для обеспечения

наукообразия и контролируемости ситуации всегда маячила если не фигура представителя

ученого мира (как правило, из технических наук), то пытливого журналиста, пишущего на

паранаучные темы. Внезапно возник феномен Розы Кулешовой, кожей пальцев различавшей

цвета и даже якобы читавшей ладонями. Затем, в середине семидесятых, ярким светилом на

страницах газет засияло имя целительницы Джуны (уже просто отбросившей длинную фамилию

Давиташвили за ненадобностью, как указание на земную локализацию происхождения и

этническую принадлежность), которая якобы обладала уникальной способностью исцелять

страждущих, даже не прикасаясь к ним, чем превзошла, кстати говоря, самого Христа, который, по свидетельству евангелистов, исцелял все же прикосновением. Таким образом, если до

появления в массовом сознании образа Джуны было известно, что миром (по меткому

замечанию Р. Барта) одним мановением пальца могли управлять лишь боги или гангстеры, то

теперь этих заправил общественного Олимпа потеснили разношерстные целители от народа.

Когда же вышеупомянутые фигуранты оккупировали арены стадионов, страницы газет, радиостудии и воцарились на телеэкранах, общественное сознание помутилось. Этому

помешательству сопутствовало два явления. Явление говорящей головы без имени, просто с

фамилией (Кашпировский) и явление молчащей головы, мягко помавающей рукой, с именем и

фамилией, сочетание которых вошло в долговременную память публики, как горячий нож в

теплое масло: Алан (нечто очень далекое, возможно, кавказской этимологии) и Чумак (более

чем родное, говорящее слово).

Десятки, сотни тысяч людей без различия пола, возраста и социального положения прильнули к

экранам телевизоров, в спешном порядке выставляя перед ним стаканы, бидоны и кастрюли с

водопроводной водой, не говоря уже о косметических кремах и прочих жидких или полужидких

субстанциях. Толпы людей хлынули в киноконцертные залы на сеансы и на прием к

новоявленным целителям от народа, имя же им легион, в надежде вывести бородавки, избавиться от седин, вернуть себе мужей (жен, понятно, заказывали вернуть гораздо реже) и

даже найти пропавших без вести. Этот наплыв толп можно будет сравнить через несколько лет с

толпами, осаждающими посольства зажиточных стран, когда прозревшие граждане в таком же

массовом порядке предпочли подаянию словом подаяние хлебом.

Венцом всей этой вакханалии стало предъявление обезумевшей публике слепой, но громко

говорящей, пожилой женщины по имени (фамилия, разумеется, в таких случаях ни к чему) Ванга, обитавшей в каком-то далеком от столбовых дорог цивилизации болгарском селе. В

Болгарию потянулись паломники из числа выездных тогда журналистов и народных (!) артистов

за сладким чудом разгадки прошлого и прознания будущего. После публичного

засвидетельствования общенародным любимцем Вячеславом Тихоновым того факта, что Ванга

совершенно необъяснимым образом объявила, откуда у него на руке часы, подаренные ему

первым космонавтом (о чем, естественно, кроме бывшего Штирлица, не знал никто), стало

совершенно очевидно: встреча двух исполинов популярности — народного артиста и безродной

предсказательницы — дала миру социализма новый жанр: балаган абсурда.

Этот жанр действительно оказался новым для нескольких поколений советских людей. Здесь не

было авторских пьес, как в театре абсурда. Не было эстетического удовольствия от безупречной

иллюзии волшебства, как в цирке. Не было даже пошловатого веселья, как в ярмарочном