Психологическая помощь: теория и практика

сказать мыльный пузырь рационализированного репрессиями и террором общественного

сознания лопнула, и под оболочкой, расцвеченной переливающимися идеологемами “светлого

будущего” обнаружилось кишащее месиво суеверий, предрассудков, страхов и несбыточных

чаяний. Лишенная собственного “Я” особь, именовавшаяся на фабрике идеологического

производства изделием “советский человек”, оказалась на поверку дохристианским варваром, всецело находящимся в плену инфантильно-магического сознания. Сознания, не различающего

слово и реальность. Сознания, в котором господствует не сила мысли, а сила заклинания. Не

авторитет знания, а авторитет покорности. Не логос просветленного истиной чувства, а ритм и

жест экстатических состояний шаманов от эстрады.

И вот, когда на это кишащее месиво из предрассудков, страхов и смутных ожиданий налетели, подобно стаям ворон, еще и проповедники, миссионеры разных мастей и фасонов со своим

нехитрым спиритическим колониальным товаром, стало окончательно ясно: если сон разума

рождает чудовищ, то его запрет рождает химеры.

Колдуны, экстрасенсы, белые и черные маги, гадатели на картах Таро и простые прорицатели по

вдохновению, агитаторы от разношерстных сект и всевозможные ряженые — от атаманов до

кришнаитов — появились подобно шекспировским пузырям земли среди разлагающегося

социума, пытаясь отнять последнюю копейку у ограбленного, растерянного и озлобленного

населения в обмен на обещание “избавить” “исцелить” и “возродить”. Но особое место среди

сонмища новоявленных спасителей заняла, конечно, фигура “народного целителя”, так сказать, фольксхилера.

Чтобы понять этот феномен в его сокровенной сути, в способах его явления миру, вспомним

этапы институционализации: появление курсов “народных целителей”, открытие аптек

“народных фармацевтов” и, наконец, апофеоз тенденции — создание в столицах стран СНГ

“Институтов народной медицины”. Таким образом, “народное целительство” было

институционализировано как особый вид официальной, санкционированной государством

деятельности, сертификат на право которой является своеобразной акцией, приносящей

дивиденд от хилерских услуг. Государство получает доход от продажи этой акции очередному

“целителю”, засвидетельствовавшему право на ее покупку справкой о прослушанных курсах, которые уже получили свой доход от инвестированных в них средств, выкроенных будущим

“целителем” из семейного бюджета. Далее хилер получает доход от продажи своих

телодвижений. А легковерные граждане вкладывают деньги в мечту об исцелении, правомочность которой гарантируется заверенным печатью отказом государства признать свою

ответственность за душевное и телесное благополучие своих граждан. Как говорится, выгодно

всем. Экономический секрет институционализации этой деятельности состоит всего-навсего в

превращении ее в простой, “как правда”, сравнительно честный бизнес, ничем не

отличающийся, к примеру, от брачного или игорного, где эксплуатируется призрачная мечта

(внезапно разбогатеть) и более или менее выраженное влечение к острым ощущениям.

Единственной реальностью во всей этой фантомной деятельности выступают два скромных

денежных потока. Первый составляют инвестиции будущих хилеров в коммерческие курсы и

ведомство госаппарата, санкционирующие право (и это их бизнес) на организацию второго

потока — из кармана легковерной публики в карман хилера (и это его бизнес).

Но что же в данном контексте означает эпитет “народный”? То, что это прилагательное не

просто определение, а именно эпитет, т.е. слово, несущее некий эмоционально насыщенный

смысл, сомнений не вызывает. Так же, как и то, что этот советизм — всего лишь продолжение

однообразного ряда идеологем конкретного исторического периода: “народный артист”,

“народный поэт”, “народный судья”, “народный заседатель”, “народный учитель”, “народный

депутат” и даже, кажется, “народный академик” (применительно не то к дедушке Мичурину, не

то к овощеводу Лысенко). Идеологический смыл данного определения во времена вначале

“классового”, а затем “общенародного” социализма означал: “облеченный доверием и

пользующийся признанием народа”, т.е. той группы людей, которые олицетворяли собой

государство.

Вынесем семантику эпохи за скобки и рассмотрим это определение не через идеологические

линзы. Может ли быть “народным” физик или математик? Хирург или системотехник? Были ли

“народными” певцами “Битлз” и является ли “народным” артистом Лючано Паваротти? Ответ

очевиден. Кто же может стать “народным” и каковы достаточные и необходимые условия

появления на свет Божий подобных креатур?

Подсказка содержится в природе отношений субъекта и объекта оценивания и в выборе

предмета оценивания. Стоит только оценить деятельность не во всей ее полноте, не в единстве

содержания и формы, а выделить для оценивания одну лишь форму или одно лишь содержание, и мы получаем шаблон: народный — антинародный, абстрактный — реалистичный, классовый — общечеловеческий и т.д. Манипулируя этими полюсами конструкта, субъект

деятельности оценивания волен упражняться в нехитром искусстве идеологического произвола.