Психологическая война. Теория и практика обработки массового сознания

Потом попытайтесь представить, что вы с вашим идеальным объектом друзья. Ваш единственный враг – это глава правительства (или генералы, капиталисты или просто «они»). Как идеальный объект узнает о вас? Прочитает в листовке? Будет слушать коротковолновый приемник – если да, что в первую очередь заставит его прислушаться к вашим словам? А вдруг его приемник работает на стандартных волнах? А может, лучше распустить слухи? Сообщите ему то, что сможет его заинтересовать, то, что он станет обсуждать с соседями и друзьями. Составьте список проблем, которые ежемесячно донимают его, а также список вещей, которые вражеская пропаганда пытается внушить ему в настоящее время, и список вещей, которые пытается донести до него ваша пропаганда. Совпадают ли эти списки? Оказывают ли они свое воздействие на реального дышащего и думающего человека с его предрассудками, слабостями, достоинствами, жадностью, податливостью и другими мотивами, которые движут обыкновенными людьми? Если ваш список отражает реальную жизнь, если ваши действия перечеркнут все усилия вражеской пропаганды, если вам удастся зародить в душе человека смятение, тревогу и желание сдаться, и все эти чувства будут только усиливаться с каждым прошедшим месяцем, значит, вы идете по верному пути. Значит, ваш объект вам поверил.

Не существует карт человеческого разума, но в определенных случаях вам подскажет верное направление наука психология. Это направление не заметит даже самое тщательное наблюдение дилетанта. Например, в годы Второй мировой войны Джерри Горер, английский антрополог, составил описания типичных черт японского характера, с которым полностью согласились даже эксперты, долгое время жившие в Японии. В качестве основы Горер взял особенности воспитания японских детей в первые три с половиной года их жизни. Как японцы приучают детей к горшку? Как отлучают от груди? Как приучают к дисциплине? Как малыш познает мир? Горер выяснил, что домашняя жизнь японцев приучает детей испытывать неуверенность в себе и одновременно игнорировать требования старших. Ребенок быстро начинает понимать, что он занимает определенное место в человеческой очереди и что всех, кто стоит впереди него, надо уважать, иначе получишь выговор, и притом в очень резкой форме. Всех же, кто стоит позади, можно совершенно безнаказанно унижать. Кроме того, японцы думают о себе в таких мрачных и грязных выражениях, какие себе европейцы или китайцы даже представить не могут. И во взрослой жизни японца неизбежно проявляется то, что было заложено в детстве: высокомерие, робость, безрассудная смелость, почтительность, боязнь иностранцев и в то же время жестокое отношение к ним.

Более того, японцы отождествляют определенных людей и определенные народы и учреждения с женским началом (мирным и уступчивым, дарующим удовольствие), а другие – с мужским (жестким, агрессивным, подавляющим). Адмирал флота США Перри ассоциировался для них с Мужчиной, а Корделл Хал – с женщиной. Основанная на этих данных пропаганда англичан и американцев была направлена совсем на другую аудиторию, чем та, которую так разноречиво описывали нам миссионеры, военные, дипломаты, бизнесмены и журналисты. Этот японский идеальный объект для пропаганды (созданный на расстоянии, поскольку Горер никогда не бывал в Японии, а посетил лишь Индокитай) превратился в живого человека. После этого описания можно уже было не смотреть японские пропагандистские фильмы, потому что мы поняли, что японская правительственная пропаганда, инстинктивно или по наитию, обращалась к тому же самому идеальному объекту, характер которого описал Горер в своих смелых, но вполне допустимых экстраполяциях.

Приписывание мотивов

Одним из самых загадочных элементов человеческого характера является мотив поведения. Его очень трудно вычленить, даже по отношению к самому себе, и очень трудно, если не невозможно, доказать, что человек руководствовался именно этим мотивом. Поэтому мотив очень часто приписывают. Мотив не трудно истолковать, «фальсификация» здесь почти невозможна, поскольку, как бы вы ни извращали мотив, он все равно будет выглядеть достоверным. Таким образом, мотив – великолепный материал для психологической войны. Коммунисты, ветераны пропаганды, использовали следующую формулу: противник во всех своих действиях руководствуется только стремлением к наживе, желанием поработить других людей и встать на пути прогресса, даже если он сам так не считает. Собственные же мотивы коммунистов всегда чисты, поскольку их действия объективны и «исторически верны», ибо так утверждает их «наука», то есть учение Карла Маркса. В этой формуле нет ничего научного, но она идеально подходит для пропаганды.