Психология кризисных и экстремальных ситуаций. Индивидуальные жизненные кризисы; агрессия и экстремизм

8.1.2. Социально-психологические и социально-политические предпосылки формирования экстремизма на примере новейшей истории России

После многолетней коммунистической монополии на власть в 1990-е годы в России появилось огромное количество различных политических организаций, в том числе и весьма радикальной направленности — от ультралиберального «Демократического выбора России» до националистического «Конгресса Русских Общин» и неонацистского «Русского национального единства». Участие в политической жизни страны для определенного круга граждан стало реализацией социального лифта. Уникальность политической ситуации в России до 2012 года — наличие значительного количества официально незарегистрированных организаций, называющих себя партиями. Принадлежность к ним не давала возможности сделать карьеру в государственных структурах, однако предоставляла возможность прямого общения с лидерами общественного мнения, возможность индивидуальной реализации. На этом поле, в отличие от парламентского, не существовало ограничений — здесь допускались самые радикальные идеи, приветствовались эпатирующие публику акции. История новейшего российского «профессионального экстремизма» достаточно богата. Так, только в московском регионе уже с середины 1990-х годов подрывы самодельных взрывных устройств (СВУ) стали происходить почти на регулярной основе. Причем цели, которые преследовали исполнители этих подрывов, носили именно политический, идеологически мотивированный характер.

Интересно, что объектом преступных посягательств представителей деструктивных экстремистских групп поначалу были лишь символы власти либо объекты инфраструктуры, и человеческие жертвы, если они случались, носили на тот период часто случайный, незапланированный характер. Однако с конца 1990-х — начала 2000-х годов в России стали появляться группы, организованные для совершения убийств и экстремистских актов с запланированными многочисленными человеческими жертвами. Особняком здесь стоят незаконные вооруженные формирования, действующие на Северном Кавказе. Наиболее кровавые преступления связаны именно с этой категорией радикальных тоталитарных группировок террористической направленности. Тогда появилось даже такое устойчивое определение, имеющее однозначное этническое звучание, — «чеченский терроризм». Так, с «чеченским терроризмом» часто связываются события августа 1999 года, когда Москву, г. Буйнакск и г. Волгодонск потрясла серия взрывов жилых домов, осуществленная членами исламского террористического сообщества. С «чеченским терроризмом» ассоциируется и захват здания театрального центра на Дубровке боевиками под руководством террориста Мовсара Бараева, осуществленный в Москве в 2002 году.

В апреле 1997 года в пос. Тайнинское в Подмосковье был взорван памятник российскому императору Николаю II. В августе того же года была попытка взорвать памятник императору Петру I в Москве. По некоторым данным, причастность к этим акциям имели члены молодежной организации «Реввоенсовет». В свою очередь, участники организации «Новая Революционная Альтернатива» подорвали СВУ у памятника российскому императору Николаю II в ноябре 1998 года в Подольске под Москвой. Обе группы пропагандировали так называемые левые политические взгляды. Некая скин-группа «Небесные Арии» взяла на себя ответственность за подрыв синагоги в Марьиной Роще в мае 1998 года. Это уже пример, когда подрыв СВУ осуществляется ультраправой группировкой.

Вместе с тем при детальном рассмотрении актов терроризма, осуществленных в Российской Федерации в период с 1999 по 2005 годы, становится очевидно, что этнических чеченцев среди террористов не так много. Период с 2005 по 2010 годы был отмечен ростом преступлений экстремистского и террористического характера в Москве, Санкт-Петербурге и других городах российской средней полосы, которые совершали представители радикальных националистических групп, не являющиеся выходцами из региона Северного Кавказа или Средней Азии.