Психология с человеческим лицом. Гуманистическая перспектива в постсоветской психологии (сборник)

Здесь, однако, возникает серьезная трудность: ведь даже если психолог и согласится с таким представлением, как ему реально применить его, иначе говоря, как от области предельных абстракций и положений перейти к уровню психологического понимания, к реально осязаемым, образным представлениям о сущностных характеристиках человека в мире. Следует признать, что в отечественной психологии подобный переход, философско-психологическое развертывание представлений о человеческой сущности в достаточной полноте дано только у С.Л.Рубинштейна в его последней работе “Человек и мир”, полностью опубликованной уже посмертно (в 1973 г.) ( Рубинштейн , 1973), хотя отдельные замечательные размышления на эту тему, разумеется, есть и в сочинениях Л.С.Выготского, А.Н.Леонтьева, Б.М.Теплова, П.Я.Гальперина и других классиков отечественной психологии. Конечно, со времени написания работы (1958 – 1960 гг.) прошло уже много времени, ряд оценок и взглядов изменился, но главная, на наш взгляд, путеводная нить осталась: центральной, смыслообразующей характеристикой человека является его способ отношения к другому человеку. Эта мысль присутствует у многих психологов, но у С.Л.Рубинштейна она была выражена с особой яркостью и глубиной: “…Первейшее из первых условий жизни человека – это другой человек. Отношение к другому, и людям составляет основную ткань человеческой жизни, ее сердцевину. “Сердце” человека все соткано из его человеческих отношений к другим людям; то, чего оно стоит, целиком определяется тем, к каким человеческим отношениям человек стремится, какие отношения к людям, к другому человеку он способен устанавливать. Психологический анализ человеческой жизни, направленный на раскрытие отношений человека к другим людям, составляет ядро подлинно жизненной психологии. Здесь вместе с тем область “стыка” психология с этикой” ( Рубинштейн , 1957, с. 262 – 263).

Как и всякий живой, жизненный процесс, отношение к другому несет в себе некое исходное, движущее противоречие. Поскольку оно движущее, то, естественно, и неразрешимое до конца жизни, но требующее того, чтобы человек, словами Г.В.Ф.Гегеля, его “вмещал и выдерживал”. Это противоречие, борьба противоположно направленных тенденций, векторов есть, с одной стороны, рассмотрение человека как самоценности, как непосредственно родового существа, а с другой – понимание его как средства, подчиненного внешней цели, как вещи, пусть даже особой, уникальной, но вещи среди других вещей. Приближение к первому и противоборство, противостояние второму – основное условие развития человека как человека. Продолжая и конкретизируя эту линию можно прийти к развернутому пониманий нормального развитый, последовательно рассмотрев его основные атрибуты и признаки.

Ясно, что для всякой концепции самое уязвимое – это конечное определение, в особенности если оно дается без предварительного пошагового разъяснения. Не имея, однако, возможности здесь для такого разъяснения и лишь отослав читателя к соответствующей литературе ( Братусь , 1985; 1988; 1994; Bratus , 1990) рискнем дать наше определение нормального развития как оно было сформулировано десять лет назад: “Нормальное развитие – это такое развитие, которое ведет человека к обретению им родовой человеческой сущности. Условиями и одновременно критериями этого развития являются: отношение к другому человеку как к самоценности, как к существу, олицетворяющему в себе бесконечные потенции рода “человек” (центральное системообразующее отношение); способность к децентрации, самоотдаче и любви как способу реализаций этого отношения; творческий, целетворящий характер жизнедеятельности; потребность в позитивной свободе; способность к свободному волепроявлению; возможность самопроектирования будущего; вера в осуществимость навлеченного; внутренняя ответственность перед собой и другими, прошлым и будущими поколениями; стремление к обретению сквозного общего смысла своей жизни” ( Братусь , с.50).

Подчеркнем следующее. Во-первых, речь в определении идет о состоянии, а о тенденции, собственно развитии, т.е. не о некоем месте пребывания, стоянии, а о движении полном риска. Потому важен не сам перечень выделенных признаков, атрибутов (можно, конечно, дополнить и другими), а то ухватывают ли они, определяют ли общее направление пути [8] .