Психология сновидений (Осознанные сновидения)

Тогда бесы подняли радостный крик и сказали: «Ну, Исаакий, теперь ты уже наш!» Они ввели его в келлию, посадили и сами сели с ним рядом. И вся келлия наполнилась бесами. И сказал один бес, тот, что назывался Христом: «Возьмите сопели, бубны и гусли и играйте, Исаакий нам попляшет». И ударили они в сопели, бубны и гусли и начали играть Исаакием. Наконец, измучив, оставили его еле живого и ушли, насмеявшись над ним.

Впоследствии, по словам очевидцев (монахов), прельщённый монах пребывал на грани жизни и смерти — он лежал и не ел целых два года… Его с трудом отмолили»[43]

В похожих случаях подвижники, принявшие, впустившие в себя демонический свет, объявляют себя царём, Христом, они беснуются, рычат, едят свой кал и пр. Нередко психический свет персонифицируется в форму жаб, змей, волков, оборотней, демонов — отвечающую более точному энергетическому содержанию.

Христианские мистики стремятся исключительно к метапсихическому, а не к психическому, — к без-образному Свету. А в связи с искусительной природой демонических наваждений и коварством психического света в христианском учении существует ЗОЛОТОЕ ПРАВИЛО:

«Любые приходящие или проявляющиеся (в медитации или молитве) образы (даже самые светлые) ни в коем случае — не принимать!» Кстати, этот же мудрый тезис звучит и в буддизме: «Увидишь Будду — убей его!»

Именно поэтому христианское отношение к сновидениям (игре тени) обозначается как — «прелесть» (гордость, обман, тщеславие, самомнение, искушение). С духовной т. зрения все субличности, выраженные сновидением, — отрицательны!

Конечной христианской целью является единение с несозданным Светом — самому стать духовным Светом — преобразиться в лучистого человека. Люцидный человек — реальность… Вот в каком виде предстал перед неискушённым наблюдателем (помещиком Мотовиловым) лучистый человек известного православного святого, прп. Серафима Саровского. Фрагмент общения старца с посетителем:

«…Бога и благодать Духа Его Святого люди не во сне видели, и не в мечтании, и не в исступлении воображения расстроенного, а истинно в яви…

Отец Серафим взял меня весьма крепко за плечи и сказал мне:

— Мы оба теперь, батюшка, в Духе Божием с тобою! Что же ты не смотришь на меня?

Я отвечал:

— Не могу, батюшка, смотреть, потому что из глаз ваших молнии сыпятся. Лицо ваше сделалось светлее солнца, и у меня глаза ломит от боли!

Отец Серафим сказал:

— Не устрашайтесь, ваше Боголюбие! И вы теперь сами так же светлы стали, как и я сам. Вы сами теперь в полноте Духа Божьего, иначе вам нельзя было бы и меня таким видеть.

И приклонив ко мне свою голову, он тихонько на ухо сказал мне:

— Это благодать Божия благоволила утешить сокрушенное сердце ваше, как мать чадолюбивая, по предстательству Самой Матери Божией. Что ж, батюшка, не смотрите мне в глаза? Смотрите просто и не убойтесь — Господь с нами!

Я взглянул после этих слов, в лицо его, и напал на меня еще больший благоговейный ужас. Представьте себе в середине солнца, в самой блистательной яркости его полуденных лучей, лицо человека, с вами разговаривающего. Вы видите движение уст его, меняющееся выражение его глаз, слышите его голос, чувствуете, что кто-то вас руками держит за плечи, но не только рук этих не видите — не видите ни самих себя, ни фигуры его, а только один Свет ослепительный, простирающийся далеко, на несколько сажень кругом, и озаряющий ярким блеском своим и снежную пелену, покрывающую поляну, и снежную крупу, осыпающую сверху и меня, и великого старца. Возможно ли представить себе то положение, в котором я находился тогда?

И батюшка отец Серафим продолжал:

Когда Дух Божий снисходит к человеку и осеняет его полнотою Своего наития, тогда душа человеческая преисполняется неизреченною радостью, ибо Дух Божий радостотворит всё, к чему бы Он ни прикоснулся…

И во время беседы этой с того самого времени, как лицо отца Серафима просветилось, видение это не переставало, и всё с начала рассказа и доселе сказанное говорил он мне, находясь в одном и том же положении. Исходившее же от него неизреченное блистание света видел я сам, своими собственными глазами, что готов подтвердить и присягаю.»[44]

Трудно предположить, насколько читатель предуготовлен содержанием всей излагаемой книги к восприятию чуда и реальности люцидного человека, а равно к пониманию его качеств и возможностей, но следует напомнить… Обычный человек во всём своём (физическом и психическом) объёме располагает всего лишь микроскопической точкой нефизического Света. Всего лишь точкой… И эта «точка» позволяет нам считать себя уже достаточно разумным, действующим и живым существом. Люцидный человек есть бесконечное множество таких «точек» сознания! Он есть многократно усиленное, множественное «Я». Он есть светоносный объём, весь заполненный драгоценным Светом! Он проживает миллионы жизней одновременно. Он есть жизнь в десятитысячной степени!