Психология свободы

Но наводка от физико-физиологической постигнутости своего устроения – штука не бросовая! Она в том, что любое действие наше всегда есть сократительность, та или иная наша просокращавщесть собою. Которая в большинстве случаев оказывается сокращённостью мышечной – той или иной степени выраженности в своём роде. Где каждая такая степень являет для вас особую субъективистскую феноменоистику.

Ну, а чем "просокращавшесть собою" оказывается у нас в меньшинстве случаев? Тут пока только скажем, что реализуются сократительности, выстроенные гомологично мышечной. 

Без действий нет нас в этой жизни, особенно если учесть, что неиспускание личное никаких действий – для нас оно в жизни есть просто некое особое действие. Таковы уж мы в своём устроении! И чтобы подобно являющие нас действия были правильно организованы (адекв'aтно понятию "жизнь"), хочешь не хочешь приходится себя разбирать. И себя как сам механизм действий, и себя как механизм, выстроенный из блоков в лице действий, прежде всего внутренних. Одним словом тут – себя как человеческую психомеханику!

И как во всяком деле, у одних получается лучше, у других хуже, а некоторые способны на результаты уникальные. Ясно, что именно их знания – как результаты саморазборок! – являются достойной внимания человечества вещью. Даю вот и я личные психоотдифференцировки, какие сумел сделать. До которых, так сказать, добрался, доэволюционировал на стезе выбранного и обозначенного здесь направления.

Провернём сказанное на одну смысловую грань. Тогда жизненная стратегия, делающая человека подвижником, будет звучать так: взятие себя для себя. Обычно, как ни странно, человек в этой жизни того не делает, во всяком случае, делает не в полной мере, – даром что иные только и делают, что о себе заботятся. Всё потому, что в навязчивой постоянности – хитро подменяем себя как адресата. Подспудно обхитряем самих себя.

Жизнь – всецело твоё порождение. Ведь ты собираешь её для себя как что-то строго и безвыходно субъективное. Последовательно проявляешь её для себя в дифференцированной субъективистской конкретике, из недифференцированной сплошноты субъективных возможностей.  В порядке чего неизбежно завязан на её всю. А потому в ней ничего не способно произойти помимо тебя, – как ни крутись, получается так.

Что ни происходит, то от тебя, хоть на первый взгляд так вовсе и не кажется. К любой происходящести (войны на другом конце Земли, ураганы, извержения, да мало ли что ещё) ты причастен, в любой происходящести из нашей жизни – наш личностный момент, хоть это и звучит дико для человека современной Западной культуры. Но ничего не поделаешь! Единственная кость, которую могу ему бросить, человеку такой культуры, это что понятие "личностный" тут можно заменить на "свойственный" – как проистекаемость от понятия "свой", – и не больше.

22. Вот примерно о каких вещах призвана идти речь в этой книге. И помнить читателю всё время надо одно: автор при всём старании не сможет никого ввести в психотехнику, если он, вводимый, не будет хотеть ввестись. 

На конец вводного раздела признаюсь: сделал его таким забористым специально – чтобы отсечь на нём людей случайных. А кто сподобился его прочесть, тому стоит сесть поудобней и по возможности расслабиться – дальше пойдёт совсем круто (но чтобы не испугать, отмечу: круто не обязательно значит сложно – в некоторых местах изложение будет вообще "на пальцах": как говорится, всё для вас за ваши деньги, дорогие клиенты).

 

2. НЕОБХОДИМЫЕ

ФИЗИОЛОГО-ФИЛОСОФСКИЕ  НАМЕТКИ

 

1. Главным для нас в этой жизни является движение. С ним неразрывно связаны мышцы – как эффекторы, и, соответственно, наше мышечное чувство.

Мышечное чувство – официальный физиологический термин. Каждый из нас непрерывно ощущает себя мышечным комком, готовым в любой момент сократиться. Это и есть упомянутое "чувство". То есть каждый – воплощённая обратная связь со своими мышцами.

А задаться целью обозреть все эффекторы, то я бы начал с середины – с руки как эффектора. Наиболее значимого из наличных у человека. Значимого, прежде всего, для нашего становления именно человеком – в порядке онтогенеза. А дальше пойдут мышцы, составляющие руку, – каждая из них тоже эффектор. Затем мышечные волокна, составляющие мышцу, – и они, каждое в отдельности, эффекторы. Даже и подходящий к волокну нервный путь – с могущим распространяться по нему нервным возбуждением, в принципе тоже достоин называться эффектором – самостоятельным! Ведь если убрать мышцу с её волокнами, но оставить подходившие к ней нервы, то гонять по ним возбуждение ты сможешь вполне произвольным актом (не забывать, была вырезана мышца руки, а эти мышцы принадлежат к разряду произвольно двигаемых – как и все поперечно-полосатые мышцы). Ясно, что это мы доискиваемся до самого первичного эффектора, своею работой стоящего за работой всех остальных, когда она у них совершается.