Психология террориста: Почему люди начинают убивать ради идеи

Динамика торнадо и ее сложность заставляют задуматься о динамике вовлечения индивидов в террористическую организацию и выхода из последней. Все, что находится на пути у торнадо, так или иначе подвергается воздействию стихии, последствия которого могут быть самыми разными. Торнадо, как правило, поднимают в воздух предметы и конструкции и перемещают их куда угодно – и на совсем небольшие, и на гигантские расстояния. Национальный центр атмосферных исследований США сообщает, что бумагу торнадо обычно разбрасывают по площади радиусом более 160 км{642}. Если сравнить затянутые торнадо объекты с участниками террористического движения, можно сказать, что к терроризму ведет множество путей, что существуют разные категории террористов и что путь, мотивация и опыт разных людей могут сильно различаться. И терроризм, и торнадо привлекают людей. У каждого человека своя роль, свои ресурсы и свои ожидания от взаимодействия (на большом или близком расстоянии) с природным или социальным явлением. Динамика торнадо изначально характеризуется и мультифинальностью, и эквифинальностью. За то, где оказываются подвергшиеся воздействию объекты (или субъекты), и за то, каким образом они туда попадают, отвечают никому и ничему не подвластные могущественные силы. Естественно, ущерб от торнадо зависит не только от скорости ветра, но и от того, что именно этот ветер с собой несет. О терроризме можно сказать то же самое: одного вовлечения в террористическую деятельность недостаточно – ее участники должны уметь причинять ущерб. Примеры, приведенные в предыдущих главах, показывают, что от эффективности отдельных террористов может во многом зависеть эффективность даже самых богатых и преданных своему делу группировок.

Сравнения и аналогии полезны еще по одной причине, о которой было сказано выше. Речь идет о выявлении внешних ограничений научных исследований. Торнадо не появляется из ниоткуда. Он зарождается в мощном грозовом фронте, который, в свою очередь, развивается в определенных атмосферных условиях. Даже если мы выявим причины возникновения торнадо (например, сверхмногоячейковые грозы), это не поможет понять, как и почему смерчи привлекают людей. Точно так же понимание сложных причин, порождающих террористическое насилие, не поможет разобраться в том, как и почему люди участвуют в актах насильственного экстремизма. Я уже писал об этом, но подчеркну еще раз – это и не обязательно. Объяснения (или описания) того, как, почему, когда и где люди становятся террористами, отличаются от объяснений того, как, почему, когда и где возникают конфликты внутри определенных сообществ и между разными социальными группами. Может показаться, что эти ограничения свидетельствуют о том, что терроризм не может быть предметом междисциплинарных исследований, но это не так. Скорее признание указанных ограничений помогает прояснить роль (и границы) разных методов изучения терроризма. Я не сторонник ограничений там, где необходимы такие дисциплины, как психология или политология, – научная ценность исследований волнует меня гораздо меньше, чем потенциальные выгоды от выявления междисциплинарных границ (и релевантности). Бухана назвала современный насильственный экстремизм «коварной проблемой»{643}, которая настолько запутанна и сложна, что кажется неразрешимой. Бухана пишет: «Проблема воспринимается по-разному в разном контексте, определения подчас спорны или туманны. Границ нет, и поэтому нельзя сказать, где заканчивается проблема и начинается ее решение. Любое вмешательство в процессе исследования может вызвать непредвиденные последствия с точки зрения других взаимосвязанных проблем. Да и само существование проблемы порой вызывает сомнения»{644}. Хорошая модель терроризма, даже если это всего лишь удачная аналогия, должна учитывать сложность явления, а не игнорировать ее. Такая модель должна также учитывать границы доступного и четко определять, что именно и как можно объяснить.

Кто, как, когда и где?