Психология террориста: Почему люди начинают убивать ради идеи

Можно пойти немного дальше. Те, кто изучают терроризм, вскоре начинают понимать, что существует множество моделей этого явления и они далеко не одинаковы. Каждая модель имеет свои ограничения. Как мы уже писали в предыдущих главах, психологи Кларк Макколи и София Москаленко предложили одну из самых популярных моделей радикализации, в рамках которой процесс представлен в виде пирамиды. В последующих работах эта модель включает в себя уже две пирамиды: одна описывает процесс радикализации от основания к вершине экстремального мышления, другая – от основания к вершине экстремальных действий. Психолог Рэнди Борум считает, что данная модель «может прояснить механизмы радикализации, а может и не прояснить; вместо нее можно использовать описание различных факторов, провоцирующих изучаемое явление или влияющих на него»{646}. Но это совсем не плохо. Борум, как и создатели модели, признает, что «не существует эмпирических доказательств того, что какой-либо из этих факторов станет достаточным условием участия в террористической деятельности»{647}. Джефф Викторофф обобщает: многочисленные объяснения феномена терроризма хотя и кажутся вполне убедительными, но требуют «более серьезных обоснований»{648}. Действительно, это верно в отношении многих признанных и широко используемых моделей, подкрепленных результатами анализа, который, по мнению Борума, представляется «субъективным и бессистемным»{649}. Прочитав подобные заявления, особенно в конце книги, можно подумать, что достичь прогресса в рассматриваемой области так и не удалось. Но это не совсем так. Исследования, результаты которых представлены в предыдущих главах, доказывают, что ученым, напротив, удалось сделать очень многое. Что касается критики, то она помогает выявить пробелы в знаниях и таким образом (теоретически) указывает возможные пути решения проблемы и помогает разработать дорожную карту для обеспечения эффективных связей между отдельными составляющими решения. Предлагая различные методики и решения, Викторофф указывает на главный недостаток ранних исследований – отсутствие контрольных групп и пренебрежение «проверенными методами психологической науки»{650}. По его мнению, устранение этих недостатков – важное условие дальнейшего прогресса, и я полностью с ним согласен. Макколи и Москаленко признают, что «при проведении большинства исследований терроризма ‹…› пока рано использовать формальное моделирование», позволяющее прогнозировать результаты{651}. Во всяком случае, такова ситуация на сегодняшний день. Даже в самых смелых исследованиях редко используются контрольные группы и задействованы всего лишь сотни испытуемых. Более осторожные подходы к пониманию терроризма, по мнению исследователя Тайлера Эванса и его коллег, напоминают скорее «упражнения в теоретизировании, а не объяснительный подход к проверке теории»{652}. Можно было бы предположить, что ученые пришли к консенсусу по поводу того, что представляет собой хорошая научная модель, но это не так. Хорошая модель как минимум делает сложную проблему более простой для понимания и запоминающейся. Конечно, это палка о двух концах. Можно до такой степени упростить проблему, что прекрасная аналогия или яркая метафора будут скорее вводить в заблуждение, чем способствовать пониманию. В основе хорошей модели обязательно должны лежать эмпирические данные. Кроме того, такую модель надо время от времени уточнять – и это тоже очень важно. Новые противоречивые данные по каждому конкретному вопросу могут в итоге настолько усложнить модель, что никакие аналогии и метафоры уже не помогут. И все-таки, возможно, это шаг в правильном направлении, если мы хотим получить точное описание изучаемого феномена. Хорошая модель, помимо всего прочего, должна помогать прогнозировать события. Кроме того, она (как и ее автор) должна уточнять и корректировать реалистичные ожидания тех, кто эту модель использует.

Сравнение терроризма с торнадо кажется довольно удачным, но я (пока) буду осторожен в оценках и не стану утверждать, что на основе этой аналогии можно построить эффективную модель. Четкое разграничение между моделями и метафорами часто отсутствует: аналогии и метафоры часто используются в качестве моделей (по крайней мере, их предлагается использовать именно так), и наоборот. Проводя аналогию между торнадо и терроризмом, я не пытаюсь объяснить феномен терроризма как таковой. Аналогия всего лишь показывает, что изучение динамики торнадо может пролить свет на важные свойства как собственно террористической деятельности, так и мотивации и поведения людей, участвующих в ней на разных уровнях. Цель сравнения – показать, что точки зрения и данные, представленные в этой книге, не объясняют феномен терроризма. Нет смысла его объяснять – по крайней мере, с точки зрения психологии. Использовать яркие метафоры и сравнивать терроризм с торнадо (и, возможно, наоборот) очень полезно, поскольку это помогает привлечь внимание к трем факторам. Перечислим их.