Психология толп

предметы, находящиеся в комнате, и положить всюду печати) все классические феномены спиритов, как то: материали-

зацию духов, писание на доске и т. д. Получив затем от них письменное подтверждение виденного, в котором заявля-

лось, что вышеназванные феномены не могут быть произведены иначе, как при посредстве сверхъестественных сил, 50

Даве сознался, что эти явления были результатом весьма простого обмана. «Самое изумительное в опытах Даве, — го-

ворит автор рассказа, — это не столько сами фокусы, весьма, впрочем, диковинные, сколько замечательная несостоя-

тельность показаний, данных свидетелями, не посвященными в его цели. Из этого следует, что положительные рассказы

многочисленных свидетелей могут быть совершенно неверными, так как в данном случае, например, если признать вер-

ными эти показания, то пришлось бы согласиться, что описанные явления нельзя объяснить никаким обманом. Однако

методы, употребленные Даве, были так просты, что надо удивляться его смелости пользоваться ими. Но он имел такую

власть над умами толпы, что мог уверить и в том, что она видит то, чего нет на самом деле». И в этом случае опять-таки

мы видим проявление власти гипнотизера над загипнотизированным, и если этой власти подчиняются высшие умы, недоверие которых предварительно возбуждено, то как же легко должна ей подчиняться обыкновенная толпа!

Таких примеров множество. В то время как я пишу эти строки, все газеты переполнены рассказами о двух маленьких

утопленницах, вытащенных из Сены. По крайней, мере около дюжины свидетелей признали личность этих детей

самым категорическим образом. Все их показания были так согласны, что в уме следователя не могло возникнуть

никакого сомнения, и он написал уже свидетельство о смерти. Но в тот момент, когда хотели хоронить утопленниц, обнаружилось, что предполагаемые жертвы живы и только чуть-чуть похожи на утонувших. Как во всех предыдущих

примерах, и тут довольно было уверений первого свидетеля, поддавшегося иллюзии, чтобы немедленно образовалось

внушение, повлиявшее уже и на всех прочих свидетелей.

Во всех таких случаях источником внушения всегда является иллюзия, вызванная у одного какого-нибудь индивида

более или менее смутными воспоминаниями. Эта первоначальная иллюзия путем утверждения становится источником

заразы. Для впечатлительного человека достаточно бывает случайного незначительного сходства, какой-нибудь подроб-

ности, напоминающей другое лицо, чтобы ему показалось, что это именно и есть то самое лицо. Вызванное представле-

ние становится, таким образом, ядром для дальнейшей кристаллизации, заполняющей всю область разума и парализую-

щей всякие критические способности. Этим объясняется, например, такой удивительный факт, как ошибка матери, при-

знавшей в чужом своего собственного ребенка, как это было в том случае, о котором теперь напомнили газеты. В этом

случае можно проследить такой же механизм внушения, какой был уже описан мною.

«Ребенок узнал в мертвом своего товарища, но это было ошибка, вызвавшая тотчас же целый ряд подобных же

ошибок, причем произошла следующая удивительная вещь: одна женщина, увидев труп ребенка, воскликнула: «Ах, Боже мой, это мой ребенок!» Посмотрев ближе, она заметила шрам на лбу и сказала: «Да, это мой бедный сынок, пропав-

ший в июле. У меня его похитили и убили!»

Женщина эта была привратницей в улице дю-Фур и называлась Шаводрэ. Пригласили ее зятя, который без всякого

колебания объявил: «Вот маленький Филибер». Несколько обитателей этой улицы также признали в мертвом ребенке

Филибера Шаводрэ, и даже его собственный учитель, заметив медаль, признал в мертвеце своего прежнего ученика.

И что же? Соседи, зять, школьный учитель и мать — все ошиблись! Шесть недель спустя личность ребенка была

окончательно установлена: оказалось, что это был ребенок из Бордо, там убитый и привезенный дилижансом в Париж

(«Eclair», 21 апреля 1895 г.).

Такие ошибочные распознавания, как это уже замечено, чаще всего делаются женщинами и детьми, т. е. наиболее

впечатлительными субъектами, и указывают нам, в то же время, какое значение для правосудия могут иметь подобные

свидетельства. Что касается детей, например, то их показания никогда бы не следовало принимать во внимание. Судьи

любят повторять, что в детском возрасте не лгут, но если бы они сколько-нибудь знали психологию, то им было бы из-

вестно, что, наоборот, в этом возрасте всегда и лгут. Ложь эта, без сомнения, невинная, но это все-таки ложь. Лучше

было бы жребием решать судьбу какого-нибудь подсудимого, нежели произносить приговор, как это много раз бывало, на основании показаний ребенка!

Возвращаясь к наблюдениям, производимым толпой, скажем, что эти коллективные наблюдения — самые ошибоч-

ные из всех и чаще всего представляют не что иное, как иллюзию одного индивида, распространившуюся путем заразы

и вызвавшую внушение. Можно было бы до бесконечности умножить число таких фактов, указывающих, что с недове-