Психология толп

сторон, и мы, в конце концов, совершенно убеждаемся в этом. Прочтя тысячи раз, что мука V спасла таких-то и та-

ких-то знаменитых людей от самой упорной болезни, мы начинаем испытывать желание прибегнуть к этому средст-

ву, лишь только заболеваем аналогичной болезнью. Читая постоянно в одной и той же газете, что А — совершенный

негодяй, а В — честнейший человек, мы, в конце концов, становимся сами, убежденными в этом, конечно, если толь-

ко не читаем при этом еще какую-нибудь другую газету, высказывающую совершенно противоположное мнение.

Только утверждение и повторение в состоянии состязаться друг с другом, так как обладают в этом случае одинаковой

силой.

После того, как какое-нибудь утверждение повторялось уже достаточное число раз, и повторение было единоглас-

ным (как это можно наблюдать, скажем, на примере некоторых финансовых предприятий, пользующихся известностью

и достаточно богатых, чтобы купить себе поддержку общественного мнения), образуется то, что называется течением, и

на сцену выступает могущественный фактор — зараза. В толпе идеи, чувства, эмоции, верования — все получает такую

же могущественную силу заразы, какой обладают некоторые микробы. Это явление вполне естественное, и его можно

наблюдать даже у животных, когда они находятся в стаде. Паника, например, или какое-нибудь беспорядочное движе-

ние нескольких баранов быстро распространяется на целое стадо. В толпе все эмоции также точно быстро становятся

1 Фердинанд Лессепс (1805–1894), французский инженер-предприниматель. Его предприятие по прорытию Панамского

канала (1879 г.) скандально обанкротилось.

71

заразительными, чем и объясняется мгновенное распространение паники. Умственные расстройства, например, безумие, также обладают заразительностью. Известно, как часто наблюдаются случаи умопомешательства среди психиатров, а в

последнее время замечено даже, что некоторые формы, например агорафобия, могут даже передаваться от человека

животным.

Появление заразы не требует одновременного присутствия нескольких индивидов в одном и том же месте; оно может

проявлять свое действие и на расстоянии, под влиянием известных событий, ориентирующих направление мыслей в из-

вестном смысле и придающих ему специальную окраску, соответствующую толпе. Это заметно особенно в тех случаях, когда умы уже подготовлены заранее отдаленными факторами, о которых я говорил выше. Поэтому-то революционное

движение 1848 года, начавшись в Париже, сразу распространилось на большую часть Европы и пошатнуло несколько мо-

нархий. Подражание, которому приписывается такая крупная роль в социальных явлениях, в сущности составляет лишь

одно из проявлений заразы. В другом месте я уже достаточно говорил о влиянии подражания и, поэтому, здесь ограничусь

лишь тем, что воспроизведу то, что было сказано мною об этом предмете пятнадцать лет тому назад и развито впоследствии

другими авторами в новейших сочинениях:

«Человек, так же как и животное, склонен к подражанию; оно составляет для него потребность при условии, конечно, если не обставлено затруднениями. Именно эта потребность и обусловливает могущественное влияние так называемой

моды. Кто же посмеет не подчиниться ее власти, все равно, касается ли это мнений, идей, литературных произведений

или же просто-напросто одежды? Управляют толпой не при помощи аргументов, а лишь при помощи образцов. Во вся-

кую эпоху существует небольшое число индивидов, внушающих толпе свои действия, и бессознательная масса подража-

ет им. Но эти индивиды не должны все-таки слишком удаляться от преобладающих в толпе идей, иначе подражать будет

трудно, и тогда все их влияние сведется к нулю. По этой-то причине люди, стоящие много выше своей эпохи, не имеют

вообще на нее никакого влияния. Они слишком отдалены от нее. Поэтому-то и европейцы со всеми преимуществами

своей цивилизации имеют столь незначительное влияние на народы Востока; они слишком отличаются от этих наро-

дов...

Двойное влияние — прошлого и взаимного подражания — в конце концов вызывает у людей одной и той же страны

и одной и той же эпохи такое сходство, что даже те, кто менее всего должен был бы подаваться такому влиянию, —

философы, ученые и литераторы — обнаруживают все же такое семейное сходство в своих мыслях и стиле, что по этим

признакам можно тотчас же узнать эпоху, к которой они принадлежат. Достаточно короткого разговора с каким-нибудь

человеком, чтобы получить полное понятие о том, что он читает, какие его обычные занятия и в какой среде он живет»1.

Зараза настолько могущественна, что она может внушать индивидам не только известные мнения, но и известные

чувства. Благодаря именно такой заразе, в известную эпоху подвергались презрению известные произведения, например,

«Тангейзер»2, спустя несколько лет возбудивший восторги тех же самых людей, которые его осмеяли.