Психология войны

Работы непочатый край — в настоящем смысле слова некогда. Только Ваше письмо напомнило мне, что имеется «Волоколамское шоссе».　

У меня серьезных претензий к Вам почти нет, если не считать, что Вами это капитальное строительство (как с начала нами предполагалось сделать и как будто бы и проект утвердили) с легкой руки превращено в времянку полевого типа. Вам следовало бы иметь в виду, что один из параграфов постановления полевой фортификации утверждает, что «всякая времянка полевого типа недолговечна и имеет задачу обеспечения нужды только сегодняшнего дня, а завтра утилизируется как хлам» (не примите, пожалуйста, за резкость — я цитирую дословно).　

Конечно, я понимаю и не отрицаю тот факт, что многие из наших инженеров по обстоятельствам войны сейчас заняты только полевой фортификацией.　

Так как Вы не исключение в числе их, было бы неуместным упрекать Вас в недостатке прочности желаемого, сооруженного Вами блиндажа с его архитектурными офрмлениями.　

Все же я хотел бы увидать это обструганное благородное дерево и дать оценку его отделке плотниками.　

От души желаю Вам творческого успеха и доброго здоровья.　

С приветом Баурджан　

ПИСЬМО Б. МОМЫШ-УЛЫ

Глубокоуважаемый тов. МОМЫШ-УЛЫ!　

Позволяю себе обратиться к Вам в связи с трилогией тов. А.Бека «Волоколамское шоссе», которая начала печататься у нас в «Знамени». Хочется выразить Вам глубокую благодарность за эту помощь, которую Вы оказали А.А.Беку и в результате которой важнейшие проблемы войны получили свое отражение в советской литературе. Первая часть трилогии — «Панфиловцы на первом рубеже» — встречена читателем и писательской средой с самым живым интересом и сочувствием. Редакция все время получает читательские отзывы о повести Бека, ставящие ее очень высоко. С некоторыми из этих писем Вас, очевидно, ознакомит А.А.Бек.　

Несколько слов о II-й части трилогии: она очень интересна по тем возможностям, которые заключены в ее жизненном материале, временами неплохо написана, но, конечно, для печати еще не готова. Она несобрана, рыхловата, зачастую повторяет первую повесть. Главное, в ней не найден еще внутренний стержень и потому в ней нет остроты, присущей повести. Полагаю, что таким стержнем должна стать проблема командирского решения — разума и воли командира, проявляющихся в ведении боя. Если же формулировать более широко, то это — искусство войны. Бледно показан во II-й повести и генерал Панфилов. Очень надеюсь, что Вы поможете тов. Беку преодолеть недостатки его работы и сделать острую, углубленного значения, вещь. Направляем Вам через Александра Альфредовича несколько экземпляров № 5,6 «Знамени», рассчитываем на отзыв как Ваш, так и Ваших бойцов и командиров о повести Бека. Хорошо, если бы Вы дали такой отзыв, например, для газеты «Литература и искусство».　

Примите горячий привет и пожелания боевых успехов и здоровья от всего нашего редакционного коллектива. Очень были бы рады видеть Вас в Москве и «Знамени».　

Е.Михайлова　

20.09.43　

Извините за кляксы: виноваты отвратительные чернила.　

ПРАВДА, НАПИСАННАЯ В СЕДЛЕ [1]

У меня есть рукописи (фронтовые записи). В основном, я называю их — «Мысли о воинском воспитании». Взял я их не из литературы, а из тех боев, которые я провел.　

Бывают книги, написанные карандашом, краской, и бывают книги, написанные кровью. Те мысли, которые я пишу, будут объемом приблизительно в 30 ученических тетрадей, и взяты они из книги в натуре.　

Если судьбе угодно было, чтобы я на сегодняшний день остался в живых, я не уверен в том, насколько в дальнейшем судьба будет в отношении меня милостива. Опыт мой не должен пропасть даром. Я обобщаю частное в общее, так как у меня нет времени подробно распространяться о частном, то есть мои записи состоят из мышления в понятиях (правда, написанная в седле).　

Своими мыслями в образах, соответствующих действительности, я поделился с А. А.Беком. Предполагаемая книга Бека должна состоять из четырех повестей, из которых напечатана только первая, написана вторая, а третья и четвертая еще не начаты. Четырьмя повестями мы хотим закончить подмосковную эпопею.　

Я совершенно не согласен, и наше основное разногласие с автором заключается в том, что он хочет сделать произведение, — его смущает, почему Саша с Машей не объясняются в любви.　

Книг о любви написано много, но о бое, о его психологии, о воспитании мужества мне приходилось мало встречать.　

Товарищ Бек бьет в романтику, я в реализм, и до сих пор мы не договорились. Если вы будете и в дальнейшем продолжать говорить о романтике, нам с вами не по пути, так как вы сочли необходимым заявить, что вы не хотите быть рабом мышления — моим рабом, я должен сказать, что я также не хочу быть вашим рабом — рабом романтики. Или мы совсем не договоримся с вами, или вы будете на пятьдесят процентов рабом, я могу баш на баш согласиться.