Психология войны

Капитан Шилов был благородно страдающим офицером, так и нужно было описать.　

9. Неудачно описан Волоколамск накануне оккупации, драматические и психологические моменты в городе, над которым нависла грозовая туча опасности.　

10. Не сделан вывод. Надо бы сделать его устами Панфилова.　

а) бои под Москвой — бои за время;　

б) бои под Москвой — бои за дороги (отказ от линейной тактики, спираль Панфилова, узлы сопротивления, опорные пункты);　

в) отступление — не бегство, а тактика;　

г) значение боев дивизии от р. Рузы до Волоколамска — статистика результатов потерь противника.　

11. Нет возрастающего ритма, кривая от первой повести незаконно пошла вниз: текст страдает отсутствием ясной, лаконичной, отшлифованной формулировки.　

12. Многие детали моих замечаний в частных вопросах мною написаны на полях рукописи и подробно доложены Беку лично и частично 2-го апреля 1944 года в присутствии представителя журнала «Знамя»　

Мои замечания не относятся целиком и полностью ко всей повести, которая, в основном, удалась, а к конкретным ее недостаткам, которые при желании автору в недалеком будущем удастся исправить, тем самым придав желаемую целостность и качество, но все же, при наличии указанных выше недочетов, считаю вторую повесть не готовой к печати и требующей коренной переделки по отдельным принципиальным вопросам.　

С текстом этого письма Бек знаком и выразил свое согласие.　

Гвардии полковник　

Баурджан Момыш-улы.　

«Я БЛАГОДАРЕН СУДЬБЕ» [2]

Ровно три года тому назад Панфиловская дивизия, наравне с другими частями нашей Красной Армии, после семидневных ожесточенных боев в одном из опорных пунктов подмосковных районов — станции Крюково, по приказу Верховного Главнокомандования, перешла от маневренной обороны в контрнаступление и восьмого декабря 1941 года заняла станцию и деревню Крюково.　

Я был тогда старшим лейтенантом, участвовал в первой атаке Красной Армии в контрнаступлении. Эта дата для нашей страны и для нашей дивизии знаменательна тем, что тогда была повернута история войны, то есть мы перешли от обороны в контрнаступление.　

Когда мы шли в атаку в Крюкове, старший лейтенант Баурджан Момыш-улы не думал, что спустя три года он будет именоваться героем повести. Я благодарен судьбе за то, что после сотни проведенных боев, ей угодно было оставить меня в живых из числа панфиловцев, и я имею честь сегодня представиться перед вами в чине полковника.　

Я пришел сюда не красоваться перед вами, а отвечать за свои слова. Я не автор книги, а материал книги, я автор рассказа и, как каждый человек, должен отвечать за свое слово. Вот почему я говорю, что пришел не красоваться, а отвечать за свои слова. Я своим присутствием не хочу связывать товарищей, стеснять их, я призываю к откровенности и даже к резкости.　

Вчера Дайреджиев говорил о Печорине. Я принимаю ваш вызов, готов с вами воевать.　

Я чувствую себя до некоторой степени неловко, когда меня называют героем, образом советского офицера, сравнивают меня (даже такие мудрецы нашлись) с Наполеоном, Багратионом и т. д. Все это, конечно, смешно. Я не полководец, я офицер ближнего боя, прежде всего. Я даже не могу сказать вам, что я полноценный офицер тактического соображения, потому что тактика — это великое дело. Поэтому те товарищи, которые сопоставляют меня с Багратионом и Наполеоном — невежды в военном отношении. Если товарищи думают, что это меня трогает, они ошибаются, это до некоторой степени даже возмущает меня.　

Некоторые смущены — почему этот герой живет. Если бы его убили, легче было бы о нем говорить.　

Думаю, что я не очень бесполезный человек. Я остался в живых не потому, что хотел, а, видимо, судьба была такая. Поэтому давайте вместе поблагодарим судьбу и счастливую случайность. В дальнейшем, может быть, своими рассказами и службой в армии, я некоторую пользу принесу и поэтому, давайте, лучше я не буду умирать и пусть товарищей это не смущает, пусть об этом не жалеют. Я желаю всем нашим воинам и вам жизни и полного благополучия.　

В отношении конкретного героя. Я сегодня оглядываюсь назад. Я ушел на порядочное расстояние от старшего лейтенанта Баурджана Момыш-улы. Старший лейтенант Баурджан Момыш-улы теперь и для меня такой же образ, такой же литературный герой, как и для вас. Это было в 1941 году, а сейчас 1944 год.　

Я буду говорить не о себе, а о старшем лейтенанте Баурджане Момыш-улы, который существовал, одном из советских офицеров, несущих в себе образ войны, образ нашего времени, образ нашего советского человека в этой Великой Отечественной войне. Я не говорю об исключительной личности, безусловно, это не так. Вчера, когда товарищи говорили о Печорине, пытались утверждать, что он претендует на исключительность. Давайте о Печорине поговорим позже.