Психопатология обыденной жизни. О сновидении

В этом, как и в подобных случаях, опыт убеждает меня, что непреднамеренные действия должны неминуемо служить источниками недоразумений при общении между людьми. Совершающий их, не подозревая связанного с ними намерения, не вменяет себе в вину эти действия и не считает себя за них ответственным. Но тот, против кого они направляются, обыкновенно делает из подобных действий своего партнера определенные выводы о его намерениях и настроениях, знает о его переживаниях больше, чем тот готов признать, даже больше, чем тот – на его собственный взгляд – выказывает. Субъект возмущается, если ему ставят на вид сделанные из его симптоматических действий выводы, объявляет такие выводы безосновательными, ибо намерение, им руководившее, не достигает его сознания; сетует на недоразумение и непонимание. При ближайшем рассмотрении такие недоразумения проистекают из чрезмерно тонкого и глубокого понимания. Чем более подвержены «нервам» оба действующих лица, тем скорее они подают друг другу повод к трениям, причем каждый столь же решительно отрицает свою вину, сколь уверен в вине другого. Быть может, в этом и заключается наказание за внутреннюю неискренность, за то, что люди под предлогом забвения, ошибки, непреднамеренности дают проявиться таким побуждениям, в которых лучше было бы признаться себе самому и другим, если уж нельзя их преодолеть. Можно установить как общее правило, что каждый человек непрестанно подвергает других людей психическому анализу и благодаря этому знает их лучше, чем самого себя. Путь к осуществлению призыва «Познай самого себя» идет через изучение собственных, случайных на вид действий и упущений.

Из всех писателей, которые время от времени комментируют мелкие людские симптоматические действия и оплошности или используют их в своих сюжетах, никто не понимал тайную природу этих действий так ясно и не демонстрировал их в столь реалистичной манере, как Стриндберг – человек, чьему гению в распознавании подобного немало поспособствовала серьезная умственная аномалия. Доктор Карл Вайс[180] из Вены (1913) обратил внимание на следующий отрывок:

«Действительно, через некоторое время пришел граф и спокойно подошел к Эсфири, будто он на этом месте назначил ей свидание.

– Долго ли ты ждала? – спросил он своим глухим голосом.

– Шесть месяцев, как тебе известно, – отвечала Эсфирь. – Но разве ты видел меня сегодня?

– Да, только что в трамвае. И я так глядел тебе в глаза, как будто говорил с тобой.

– Многое “произошло” с того времени.

– Да, и я думал, что все между нами кончено.

– Как так?

– Все пустячки, которые я когда бы то ни было от тебя получал, у меня сломались, притом самым таинственным образом.

– Что ты говоришь! Теперь мне приходит на память масса мелочей, которые я приписывала только случаю. Я однажды получила от бабушки во времена нашей дружбы с ней pince-nez. Оно было из шлифованного горного хрусталя и оказалось настоящим чудом своего рода, и я очень его берегла. Однажды мы с бабушкой повздорили, и она на меня рассердилась. В следующий раз, когда я взяла pince-nez, стекла выпали без всякой видимой причины. Я решила, что случилась самая обыкновенная порча pince-nez и отнесла его в починку. Увы, больше оно служить мне не могло: оно постоянно портилось, и в конце концов я убрала его в ящик.

– Что ты говоришь! Как странно, что то, что касается глаз, всего более впечатлительно. Я тоже однажды получил от друга бинокль. Он так подходил к моему зрению, что пользоваться им для меня было прямо наслаждением. Однажды мы с ним поссорились. Ты знаешь, это бывает часто без видимой причины. Когда после этого мне случилось прибегнуть к биноклю, я не мог ясно видеть чрез него; боковая грань была слишком коротка, изображение стало двоиться. Мне нечего тебе говорить, что ни боковая грань не стала короче, ни угол зрения – длинней! Это было чудо, повторявшееся ежедневно, но это чудо для плохих наблюдателей проходит незамеченным. Какое же этому можно дать объяснение? Психическая сила ненависти, вероятно, больше, чем нам кажется. Между прочим и из кольца, которое ты мне подарила, выпал камень, и я никак его не приведу в порядок. Ты хочешь опять расстаться со мной?»[181].

В поле симптоматических действий психоаналитическое наблюдение должно уступать первенство воображению писателей. Вильгельм Штросс привлек мое внимание к следующему фрагменту из знаменитого сатирического романа Лоренса Стерна «Тристрам Шенди»: