Психопатология обыденной жизни

15)[196] Об аналогичной, хотя и не совсем удавшейся попытке содействовать проявлению подавленного желания с помощью такого же механизма сообщает д-р В. Тауск в заметке под заголовком «Ложное направление поездки»:

«Я приехал с фронта в отпуск в Вену. Один давний пациент получил сведения о моем приезде и попросил нанести ему визит, поскольку он болен и лежит в постели. Я удовлетворил его просьбу, проведя у него два часа. Прощаясь, больной спросил, сколько он мне должен. „Я здесь в отпуске и сейчас не провожу прием больных, – ответил я, – считайте мой визит дружеской услугой“. Больной был озадачен, так как у него, вероятно, появилось чувство недопустимости пользоваться трудом профессионала как бесплатной дружеской услугой. Правда, в конце концов он примирился с моим ответом, что было продиктовано как удовольствием от экономии денег, так и уважительным мнением, что, будучи психоаналитиком, я наверняка поступаю правильно. Почти сразу же у меня появились сомнения в искренности моего благородства. Преисполненный сомнений, вряд ли допускающих двусмысленное толкование, я поднялся в трамвай линии Х. После недолгой поездки пересел на линию Y. Ожидая вагона в месте пересадки, я забыл о вопросе с гонораром и задумался над симптомами болезни моего пациента. Тем временем подошел трамвай, и я сел в него. Но на следующей остановке пришлось выйти; дело в том, что по недосмотру вместо трамвая Y я сел в трамвай Х и поехал в направлении, откуда только что приехал, то есть назад, в сторону пациента, с которого не захотел брать гонорар. Тем не менее мое бессознательное собиралось его заполучить (Internationale Zeitschrift für Psychoanalyse, 1916/17, IV).

16) Очень похожий прием (схожий с примером 14) удался мне самому. Я обещал своему самому старшему брату, по жизни очень суровому, что этим летом буду сопровождать его в давно задуманной поездке на английский морской курорт и при этом, поскольку время поджимает, буду добираться туда кратчайшим путем без каких-либо остановок. Попросил только об одном дне задержки в Голландии, но он посчитал, что я мог бы сделать это на обратном пути. В итоге я поехал из Мюнхена через Кельн до Роттердама, Хук-ван-Холланда, где пересаживался около полуночи на корабль до Харвига. В Кельне я менял вагон – покинул свой поезд, чтобы пересесть в скорый до Роттердама, но таковой не сумел найти. Я спрашивал различных вокзальных служащих, которые посылали меня с одной платформы на другую, так что я дошел до полного отчаяния, но скоро мне удалось сообразить, что за время этих безуспешных поисков я пропустил подходящий поезд. После того как предположение подтвердилось, я стал размышлять, стоит ли мне переночевать в Кельне, о котором, кроме всего прочего, я всегда говорил с пиететом, так как согласно давней семейной легенде когда-то мои предки во время преследования евреев бежали как раз из этого города. Однако решил я иначе: более поздним поездом я отправился в Роттердам, куда приехал глубокой ночью, так что вынужден был провести день в Голландии, который принес осуществление давно вынашиваемого желания: мне удалось увидеть великолепные картины Рембрандта в Гааге и в государственном музее в Амстердаме. Лишь на следующее утро, когда во время железнодорожной поездки в Англии удалось собрать воедино мои впечатления, в памяти всплыло не вызывающее сомнений воспоминание, что на вокзале в Кельне в нескольких шагах от места, где я вышел из поезда, на той же самой платформе было видно большое табло: «Роттердам – Хук-ван-Холланд». Там под парами стоял поезд, в котором я должен был продолжить свое путешествие. Следовало бы назвать непонятным «ослеплением» то, что, невзирая на это надежное указание, я быстро покинул место высадки и стал искать нужный поезд где попало, если не предположить, что вопреки предписаниям брата в мои намерения входило как раз насладиться картинами Рембрандта еще по дороге к нему. Все остальное, то есть моя хорошо разыгранная растерянность, внезапное появление благоговейного желания побывать в Кельне, было всего лишь уловкой, призванной скрыть от меня мое твердое намерение, пока оно не было полностью реализовано.

17) О точно такой же[197], изготовленной с помощью «забывчивости» манипуляции ради осуществления желания, от которого вроде бы отказались, сообщает И. Штэрке, основываясь на собственном опыте (там же).

«Как-то раз мне нужно было прочитать в одной деревне лекцию с демонстрацией диапозитивов. Однако она была перенесена на неделю. По поводу этой отсрочки я ответил письмом и внес измененную дату в свою записную книжку. Я охотно отправился бы в эту деревню сразу после обеда, чтобы иметь время нанести визит знакомому мне писателю, там проживавшему. Однако, к моему сожалению, я никак не смог освободиться для этого даже после обеда. С большой неохотой я отказался от задуманного визита.