Психопатология обыденной жизни

Теперь нам предстоит ответить на второй вопрос: какие психологические условия ответственны за то, что какой-то мысли приходится проявлять себя не в полной форме, а в форме как бы паразитической, в виде модификаций или искажения иной мысли? Согласно наиболее впечатляющим примерам ошибочного действия, естественно искать эти условия во взаимосвязи со способностью сознавать более или менее четко выраженную особенность «вытесненного». Однако рассмотрение ряда примеров разделяет ее на несколько более или менее расплывчатых признаков. Похоже, что склонность отделываться от чего-то из-за его трудоемкости, соображение, что данная мысль не относится, по существу, к намеченной цели, – играют в качестве мотивов оттеснения на второй план мысли, позднее добившейся проявления путем искажения какой-то другой идеи, ту же роль, что и моральное осуждение неприемлемого эмоционального порыва или происходящего из совершенно неизвестного движения мыслей. Выяснение общей природы обусловленности обычных и случайных действий таким путем достигнуто быть не может. В процессе этих исследований мы можем сделать единственный важный вывод: чем безобиднее мотивация ошибочного действия, чем менее предосудительна, а потому и менее запретна для сознания мысль, которая находит в нем выражение, тем легче достичь разгадки происходящего, коль на него пришлось обратить внимание. Самые легкие случаи оговорки сразу привлекают внимание и спонтанно исправляются. Там, где речь идет о мотивации со стороны по-настоящему вытесненных побуждений, для решения вопроса необходим тщательный анализ, который время от времени сам может натолкнуться на трудности и завершиться неудачей.

Итак, есть все основания принять результаты этого последнего исследования как доказательство того, что удовлетворительного объяснения психических предпосылок ошибочных и случайных действий можно добиться иным путем и с другой стороны. Пусть снисходительный читатель увидит в этих рассуждениях доказательство существования области, где эта тема довольно искусственно вырвана из гораздо более обширных взаимосвязей.

* * *

Ж. Несколькими фразами наметим хотя бы общие направления исследования этих взаимосвязей. Механизм ошибочных и случайных действий в том виде, в каком мы познакомились с ним путем применения психоанализа, обнаруживает в самых существенных пунктах совпадение с механизмом образования сновидений, описанным в главе «Работа сновидения» в моей книге о толковании сновидений. Сгущение и образование компромиссов (контаминаций) мы обнаруживаем и тут и там; ситуация одна и та же: бессознательные мысли находят для себя необычные пути через посредство поверхностных ассоциаций в виде модификаций других мыслей. Бессмыслицы, нелепости и огрехи в содержании наших сновидений, из-за которых сны с недоверием признают «продуктами психической деятельности», возникают тем же путем (правда, при более свободном использовании имеющихся средств), как и обычные огрехи повседневности. И в первом, и во втором случаях кажущееся неправильным функционирование обеспечивается с помощью своеобразной интерференции двух или большего числа правильных действий. Из этого совпадения можно извлечь важный вывод. Тот специфический метод работы (его наиболее впечатляющим результатом мы признаем содержание сновидений) не следует сводить только к сонному состоянию психики, коль скоро в форме ошибочных действий мы располагаем весьма убедительным подтверждением его действия в состоянии бодрствования. Кроме того, та же взаимосвязь запрещает нам видеть в далеко зашедшем распаде психической деятельности, в болезненном состоянии функции предпосылки этих ненормальных для нас и кажущихся нам весьма странными психических процессов[235].