Психопатология обыденной жизни

С другой стороны, нам не стоит упускать из виду, что вытесненные мысли и побуждения отнюдь не самостоятельно выражают себя в форме симптоматических и ошибочных действий. Техническая возможность подобных ошибок иннерваций должна существовать независимо от них, и уже затем они охотно используют нацеленность вытесненного на достижение осознанного воздействия. Какие структурные и функциональные взаимосвязи поступают в распоряжение подобной цели, это в случае словесных ошибочных действий стараются установить обстоятельные исследования философов и филологов. Различая среди предпосылок ошибочного и симптоматического действия бессознательный мотив и противостоящие ему физиологические и психические взаимосвязи, мы нерешенным оставляем вопрос: имеются ли в границах здоровой психики какие-то другие факторы, способные, подобно бессознательному мотиву или вместо него, производить на почве этих взаимосвязей ошибочные или симптоматические действия? Ответ на этот вопрос не входит в число моих задач.

Впрочем[232], в это число не входит и проведение различий между психоаналитическим и общераспространенным пониманием ошибочных действий, которых и так уже слишком много, чтобы и дальше умножать их число. Скорее я хотел бы обратить внимание на случаи, когда различия многое утратили от своей остроты. К самым простым и наиболее броским примерам оговорок и описок, при которых, например, всего лишь сокращается слово или пропускаются слова и буквы, не применяются более сложные толкования. С точки зрения психоанализа приходится утверждать, что в этих случаях знать о себе дает какое-то расстройство замыслов, однако не удается выяснить, откуда оно родом и какова его цель.

Не остается ничего другого, как признать его существование. В точно таких же случаях видно еще и включение в действие никогда нами не оспариваемой поддержки ошибочных действий со стороны значимости звуков и ближайших психических ассоциаций. Существует, однако, общепринятое научное требование, чтобы такие рудиментарные случаи оговорок и описок оценивались так же, как лучше сформировавшиеся случаи, исследование которых предложило весьма недвусмысленные выводы относительно причин ошибочных действий.

* * *

Е. После рассмотрения оговорок мы удовольствовались доказательством того, что у ошибочных действий есть скрытые мотивы, и при помощи психоанализа проложили путь к их постижению. Общую природу и особенности проявляющихся в таких действиях психических факторов мы оставили пока что без внимания. В любом случае мы еще не пытались определить таковые точнее и подвергнуть их проверке на достоверность. Мы и сейчас не будем претендовать на полное исчерпание этой темы, поскольку уже первые шаги быстро показали нам, что в эту область лучше зайти с другой стороны[233]. В последнем случае себе можно задать несколько вопросов, которые здесь я намерен по меньшей мере привести и определить их объем. 1) Каково содержание и происхождение мыслей и побуждений, предваряющих ошибочные и симптоматические действия? 2) Какие из них необходимы для того, чтобы мысли или побуждения были вынуждены или были готовы использовать такие происшествия в качестве средства проявить себя? 3) Можно ли установить постоянные и однозначные взаимосвязи между разновидностями ошибочных действий и содержанием выраженных в них переживаний?